Ер-2 (ДБ-240)
Бомбардировщик
В середине тридцатых годов в Советском Союзе развернулись работы по созданию скоростных двухмоторных пассажирских самолетов, рассчитанных на перевозку 10-12 человек. Первым в этом классе оказался готов к испытаниям самолет ЗиГ-1, созданный по проекту работавшего в СССР французского авиаконструктора А.Лявиля в ЦКБ ГВФ при ремонтном заводе ГВФ №89 имени Гольцмана (отсюда ЗиГ). Позднее эта машина в серийной постройке получила новое наименование по номеру завода - ПС-89. Самолет выполнялся по схеме свободнонесущего низкоплана с неубирающимися опорами шасси, закрытыми обтекателями. Разработчики уделили большое внимание аэродинамическому совершенству самолета, применив плавные обводы фюзеляжа, зализы в местах сопряжения крыла с мотогондолами и фюзеляжем, гладкую работающую обшивку и потайную клепку на носках крыла. На испытаниях, проводившихся с весны 1935 г., машина с двумя моторами М-17Ф показала максимальную скорость 284 км/ч, что по тем временам считалось очень неплохим результатом. Серийные самолеты благодаря ряду усовершенствований имели еще более высокие характеристики, разгоняясь - до 320 км/ч.
Но все эти данные изрядно потускнели, когда в конце 1936 г. вышел на испытания двухмоторный пассажирский самолет "Сталь-7", созданный в Самолетном НИИ ГВФ под руководством другого иностранца - на этот раз политэмигранта Роберта Людвиговича Бартини. Всегда склонный к выбору исключительно оригинальных схем Бартини сконструировал свободно-несущий низкоплан с крылом типа "обратная чайка" и фюзеляжем с поперечным сечением в виде треугольника со скругленными вершинами. Нижнее основание фюзеляжа плавно переходило в крыло и само также создавало подъемную силу. Двигатели жидкостного охлаждения М-100 с номинальной мощностью по 760 л.с. и предельно низкие стойки шасси, убиравшиеся в мотогондолы, устанавливались в сгибах крыла. Несмотря на название, в выборе которого, по-видимому, сыграли роль и определенные политические соображения, далеко не все узлы самолета выполнялись из стали. Фюзеляж представлял собой цельнодюралевый полумонокок, а обшивка крыла и оперения была перкалевой. Стальные трубы и фасонные профили, соединенные сваркой, образовывали силовой каркас крыла и оперения. В центроплане самолета отсутствовали традиционные лонжероны и нервюры: их заменяла сложная пространственная ферма. Необычным сконструировали фонарь кабины пилотов: по моде тех лет лобовые стекла установили под отрицательным углом. Уникальным оказался и профиль крыла, разработанный самим Бартини, который глубоко разбирался в противоречивых требованиях к несущим поверхностям самолета на различных этапах полета.
Заводские испытания "Сталь-7" проводили летчики Э.И.Шварц, А.Б.Юмашев, П.М.Стефановский и И.Ф.Петров. Самолет по расчетам должен был иметь исключительные по тем временам летные данные: максимальную скорость 450 км/ч и огромную дальность, достигавшую 5000 км при перегрузочной полетной массе 11000 кг. С табличкой, в которой были указаны эти характеристики, машина экспонировалась на парижской авиационной выставке осенью 1936 г., и, по-видимому, в них не очень-то поверили. Действительно, скорость 450 км/ч удалось получить сравнительно быстро, а вот с дальностью дела обстояли не так блестяще: доводка машины продолжалась на протяжении всего 1937 г.
Внешние обстоятельства складывались для "семерки" и его главного конструктора неблагоприятно. Дело в том, что Бартини в свое время получил поддержку от заместителя наркома обороны М.Н.Тухачевского и заместителя начальника Главного Управления (ГУ) ГВФ Я.Я.Анвельта (при их содействии он и стал главным конструктором СНИИ ГВФ), а после известных событий тридцать седьмого года худшей рекомендации трудно было придумать. Как и следовало ожидать, в январе 1938 г. Бартини был арестован и получил стандартные 10 лет за "вредительскую" деятельность. По воспоминаниям современников, "вредил" Бартини своеобразно. "Приходим утром - а у него уже свет в окнах. Уходим вечером - а у него еще свет. По-другому не бывало. В цехе не с каждым поговорит, это невозможно, но на работу каждого посмотрит, если надо - вникнет. Обратиться к нему было очень просто", - вспоминал работник института Н.В.Моравин.
Но далеко не все вспоминали об "арестанте" с такой теплотой. В начале 1938 г. в коллективе нашлись люди, которые и саму идею самолета попытались объявить "вредительской". По их мнению, опытный самолет следовало отвезти на свалку, а чертежи сжечь! К счастью, нашлись здравомыслящие специалисты, не согласившиеся с перестраховщиками. За машину вступился и ее летчик-испытатель Н.П.Шебанов, заявивший, что в обвинениях "не было приведено ни одного обоснованного соображения". К тому же он психологически верно предложил "бдительным" подумать: а не были ли они сообщниками вредителя, участвуя в конструировании плохого самолета? Словом, луддитскую идею уничтожения "Стали-7" отвергли. Однако судьба самолета все еще висела на волоске.
После ареста Бартини во главе коллектива оказался ведущий инженер Захар Борисович Ценципер. Его ближайшими помощниками, долгое время руководившими бригадами, были инженеры Николай Васильевич Синельщиков, Михаил Васильевич Орлов и Виталий Вячеславович Смирнов. Бригаду винтов завода опытных конструкций (ЗОК) при СНИИ ГВФ весной 1938 г. возглавлял молодой инженер Владимир Григорьевич Ермолаев, но не эта должность определяла его положение в коллективе.
Ермолаев пришел в СНИИ ГВФ в 1931 г сразу после окончания механико-математического факультета МГУ. Красивый, уверенный в себе, весьма способный, хорошо подготовленный инженер привлек внимание Бартини, который выделил его из общей массы и фактически стал готовить "на главного конструктора". Спустя много лет Роберт Людвигович так отзывался о своем ученике:
"Володя был настоящим главным, самоотверженно-трудолюбивым, прекрасно образованным, человеком был хорошим и, что самое важное, талантливым. Мы вскоре это заметили. Но пришел он к нам совсем молодым инженером, к тому же в самолетостроении в то время утвердилась правильная в общем, научно обоснованная система разделения труда: каждый конструктор должен был специализироваться в чем-то одном, в одной бригаде - крыла, оперения, аэродинамики, прочности, моторной... В целом система рациональная, однако для проявления таланта именно главного конструктора она оставляла мало возможностей. Знания углублялись, производительность труда конструктора росла, зато круг его интересов суживался.
Посоветовавшись о Володе, мы направили его сначала в бригаду аэродинамики: рассчитай крыло! Оттуда - в бригаду прочности: рассчитай конструкцию крыла на нагрузки, которые сам же определил как аэродинамик. Оттуда - в конструкторскую бригаду: вычерти крыло! Оттуда - на производство. И опять к аэродинамикам: рассчитай оперение!...
И так - по всем бригадам и цехам, по всем агрегатам, в несколько кругов. Очень эффективный прием, думаю, что он и сейчас годится".
Другим элементом, определявшим положение Ермолаева, оказалось его назначение парторгом СНИИ (прежний был арестован вместе с Бартини). Поэтому весной 1938 г, когда Ценципер, Орлов и Шебанов рискнули обратиться к самому К.Е.Ворошилову с предложением о переделке "Стали-7" в дальний бомбардировщик, приема были удостоены двое - Ценципер и Ермолаев, последний именно как руководитель парторганизации. Важную роль в "пробивании идеи" переработки конструкции бился разрешения на дальний беспосадочный перелет "Стали-7", состоявшийся 6 октября 1938 г. по маршруту Москва-Батуми-Одесса-Москва (расстояние 3800 км пройдено за 11 ч 04 мин, средняя скорость более 350 км/ч). Экипаж машины состоял из трех человек: летчиков Н.П.Шебанова и В.А.Матвеева и штурмана Н.И.Байкузова.
Самолетом заинтересовался И.В.Сталин. На этот раз на прием были вызваны Карту-шев, Ценципер, Ермолаев и директор ЗОК ГВФ М.П.Озимков. По свидетельству современников, в Кремле произошел примерно такой разговор.
Сталин (обращаясь к Ценциперу): "Вам известны наши требования к дальнему бомбардировщику, они достаточно высоки. Сумеете ли Вы их выполнить?"
"Да, конечно, товарищ Сталин, мы приложим все усилия и их выполним", - бойко, но не аргументировано, верноподданнически глядя на Сталина, ответил Захар Борисович.
Сталину, видно, не понравилась столь бездумная готовность соглашаться с любыми его требованиями. Обращаясь к Ермолаеву, он пристально поглядел на молодого человека:
"А что Вы скажете, товарищ партийный руководитель ?"
Ермолаев, элегантный, подтянутый, сосредоточенный, вынул из кармана маленькую логарифмическую линейку и, подвигав движком несколько раз с глубокомысленным видом, слегка нахмурился:
"Это осуществить возможно. Мы постараемся выполнить требования, заменив моторы М-100 на более мощные и высотные, которые сейчас выходят у Климова".
"Вот Вы и выполняйте", - уронил Сталин, не глядя на Ценципера.
За последним, кроме неудачного "выступления у вождя", числился еще пресловутый "пятый пункт" анкеты. Спустя некоторое время Ценципер с завода был уволен, а Ермолаев назначен главным конструктором нового ОКБ-240, созданного при заводе №240 ГУ ГВФ (такое название получил бывший ЗОК ГВФ). Заводик был небольшим и слабо укомплектованным. Очень скромным по составу, не соответствовавшим важности поставленной задачи, являлось и ОКБ. Требовалось его значительное пополнение квалифицированными специалистами-конструкторами.
Создатели самолета ЗиГ-1 в описываемый период переживали не лучшие времена. После постройки малой серии ПС-89 (семь единиц) ЦКБ ГВФ номинально работало над созданием новой машины, получившей название СПС - "скоростной пассажирский самолет". Но это задание к тому времени уже потеряло актуальность после закупки в США лицензии на производство знаменитого DC-3, который получил в СССР название ПС-84 (позднее Ли-2). Американская машина с самого начала считалась очень удачной и вполне соответствовала требованиям Аэрофлота. Бесперспективность работы над СПС стала очевидной всем, поскольку производственные мощности авиапредприятий в преддверии войны переориентировались на производство боевых самолетов. Сотрудник бюро А.К.Аронов вспоминал, что весь их коллектив тогда буквально "томился бездельем". В мае 1939 г. постановлением правительства почти все специалисты из ЦКБ ГВФ за исключением трех руководителей были переведены в ОКБ-240, где включились в самолета для нового назначения сыграл заместитель начальника ГУ ГВФ М.В.Картушев. Он доразработку нового дальнего бомбардировщика. При этом ЦКБ ГВФ фактически "приказало долго жить".
Окончательное оформление задания коллективу Ермолаева в виде постановления Комитета Обороны при СНК СССР №227 произошло 29 июля 1939 г., а 20 августа состоялось заседание макетной комиссии по опытному самолету ДБ-240. Помимо макета, комиссия, возглавлявшаяся заместителем начальника ВВС комдивом Алексеевым, рассмотрела эскизный проект бомбардировщика в двух вариантах: с моторами М-106 и с моторами М-120. Двигатели первого типа с взлетной мощностью 1350 л.с. по расчетам обеспечивали достижение максимальной скорости порядка 500 км/ч на высоте 6500 м. Расчетная дальность полета с грузом в 1000 кг, сброшенным на середине пути, составляла 5000 км. Такую же дальность ожидали получить и с двумя более мощными моторами М-120, а максимальная скорость последнего варианта машины оценивалась равной 565-570 км/ч! Однако эти 18-цилин-дровые Y-образные двигатели (составленные из трех блоков мотора М-103) со взлетной мощностью 1800 л.с. так и не удалось довести до серийного производства.
По скорости, дальности полета и бомбовой нагрузке новый бомбардировщик обещал заметно превзойти хорошо освоенный промышленностью и ВВС ДБ-3Ф и тем более его ранние варианты. Большим достоинством ДБ-240 являлся емкий грузовой отсек, позволявший нести на внутренней подвеске четыре бомбы калибра 250 кг или такое же количество 500-кг фугасок! В бомбоотсеке ильюшинской машины можно было подвесить лишь десять бомб ФАБ-100 или ФАБ-50. Стоит отметить и более мощное оборонительное вооружение ДБ-240 (в верхней полуубирающейся башне кругового вращения - крупнокалиберный пулемет БТ, в люковой установке - пулемет ШКАС, в то время как на первых серийных ДБ-ЗФ люковый пулемет по недоразумению ликвидировали).
Наконец, особо следует сказать о дальности полета машины, точнее, о ее конкретном числовом значении - 5000 км. Заметим, что к самолетам семейства ДБ-3/ДБ-ЗФ предъявлялись более скромные требования - 3300-3800 км. Этого было вполне достаточно для того, чтобы с западных границ страны "достать" практически все важные военно-промышленные объекты Польши, Венгрии, Румынии и, естественно, Германии. Но международная ситуация в конце тридцатых годов стремительно менялась. После определенного ухудшения отношений с Англией руководство СССР стало рассматривать "туманный Альбион" в качестве одного из вполне вероятных противников в надвигавшейся войне. По мнению советского посла И.М.Майского, новый премьер-министр Невиль Чемберлен, возглавивший правительство Великобритании 28 мая 1937 г., "являлся последовательным врагом нашей страны" и "мог только обострить англо-советские отношения". И действительно, этот отпетый "мюнхенец", наряду с другими членами английского правительства, принялся усердно проводить политику "умиротворения" Гитлера за счет восточных соседей Германии. В складывавшейся международной обстановке И.В.Сталин и нарком иностранных дел В.М.Молотов не исключали и возможность сговора западных стран для совместных действий против СССР.
Как известно, боевой радиус бомбардировщика составляет 35-40% дальности, а от аэродромов, расположенных под Ленинградом, до Британских островов "по прямой" приблизительно 2000 км. Отсюда следовало, что потребная дальность полета машины в изменившихся условиях должна составлять не менее 5000 км, этот параметр в определенном смысле стал важнейшей характеристикой всего проекта.
Не прошло и восьми дней после макетной комиссии, как 28 августа экипаж Н.П.Шебанова на самолете "Сталь-7" установил мировой рекорд скорости - 405 км/ч на маршруте Москва-Свердловск-Севастополь-Москва протяженностью 5068 км. Тем самым была продемонстрирована реальность цифр, заложенных в проект дальнего бомбардировщика.
Три дня спустя, 1 сентября 1939 г. германские войска атаковали Польшу - началась Вторая Мировая война. Напомним, что в это время советские войска во главе с Г.К.Жуковым вместе с монгольскими военными заканчивали разгром вторгшейся японской группировки в районе реки Халхин-Гол. Новый дальний бомбардировщик мог срочно потребоваться и на Востоке в случае разрастания конфликта с наследниками самураев. Следует подчеркнуть, что машина почти с самого начала создавалась в условиях острой конкурентной борьбы с коллективом С.В.Ильюшина, который разрабатывал модифицированный вариант бомбардировщика ДБ-3Ф и новый самолет ДБ-4 с близкими к ДБ-240 летно-тактическими характеристиками.
Выше уже упоминалось, что "Сталь-7" имел смешанную конструкцию. Бомбардировщик решено было делать цельнометаллическим. Разработчики сохранили предложенное Бартини треугольное сечение фюзеляжа, хорошо сопрягавшееся с крылом и обеспечивавшее размещение крупнокалиберных бомб на внутренней подвеске.
В сочетании с "обратной чайкой" центроплана такая форма фюзеляжа способствовала формированию воздушной подушки между мотогондолами на взлетно-посадочных режимах, что вело к уменьшению скорости при отрыве и выдерживании самолета. Мотогондолы, расположенные на сгибах "чайки", первыми испытывали удар при вынужденной посадке без выпуска шасси, они деформировались, сминались и даже порой отрывались, но зато экипаж оставался цел. Конструкция самолета, несмотря на обилие сварных элементов, получилась достаточно прочной, многие пилоты и штурманы впоследствии с уважением вспоминали эту машину именно в связи с ее "правильным" поведением при авариях. Нередко даже при посадке на лес экипаж оставался цел. В соответствии с авиационной модой тех лет бомбардировщик получил двухкилевое оперение. Его достоинством считалась повышенная эффективность в результате обдува килей струями винтов и лучшие условия для ведения оборонительного огня в заднюю полусферу.
Силовой установкой ДБ-240 по предложению Ермолаева занялся "пришелец" из КБ-89 Александр Константинович Аронов. Вместе с главным конструктором он посетил КБ В.Я.Климова в Рыбинске, где получил заверения, что мотор М-106 проходит испытания и будет готов к установке на самолет в начале 1940 г. Правда, Ермолаев дальновидно предложил Аронову не слишком-то доверять обещаниям "мотористов" и, помимо двигателя М-106, ориентироваться также на только что запущенный в серийное производство мотор М-105. Оба двигателя были близки по конструкции, но "сто шестой" давал несколько большую мощность и высотность за счет повышения давления наддува и, как следствие, имел более напряженные режимы работы узлов и деталей. Идентичными были и узлы крепления моторов, что позволяло без всяких переделок монтировать оба двигателя на стандартной мотораме.
Конструкция силовой установки бомбардировщика по сравнению с примененной на "Стали-7" была радикально пересмотрена. Так, вместо лобовых радиаторов, размещенных под моторами, ДБ-240 получил туннельные радиаторные установки в консольных частях крыла с регулируемыми жалюзи на выходе. Входы в туннели были сделаны в зоне высокого скоростного напора, создаваемого винтами, а выходы - в зоне разряжения, приблизительно посредине хорды консоли. Обладавшие оптимальной диффузорностью тоннели обеспечивали эффективное охлаждение водяных и маслорадиаторов и в то же время создавали малое сопротивление. Вся система охлаждения прошла отработку на специально созданном наземном стенде Ю.Эдельштейна, что тогда практиковалось нечасто.
Подкапотное пространство обдувалось набегающим потоком, отбираемым через отверстия в носках коков винтов. Некоторую прибавку в скорости надеялись получить за счет использования реактивных выхлопных патрубков. С точки зрения аэродинамики моторная установка ДБ-240 с двигателями М-105 представляла собой верх совершенства: сигарообразные капоты с оригинальными утопленными замками капотов и минимумом выступающих в поток элементов обеспечивали минимально возможное сопротивление. Была осуществлена комбинированная выработка топлива из всех бензобаков с организацией общего коллектора в нижней точке расходного бака. Для этого бензин из низко расположенных емкостей в мотоотсеках и консолях перекачивался в расходный бак насосами, а из консольных баков поступал самотеком.
По воспоминаниям А.К.Аронова и И.П.Спивака, работы по созданию бомбардировщика "велись мало сказать напряженно - на пределах человеческих возможностей. Выходных практически не было, 10-12 часов в день - норма, прихватывали и ночь". Трудились с увлечением, никто не роптал на выматывающий темп. С Ермолаевым, по воспоминаниям его сотрудников, работать было приятно: главный давал большую свободу, оставаясь требовательным и компетентным руководителем. По примеру своего учителя Р.Л.Бартини он не терпел "печных труб" (так они оба называли технические решения, попахивавшие анахронизмом: по преданию, на первом русском пароходе "Елизавета" строители по традиции применили трубу из силикатного кирпича), зато поощрял творческие поиски. Кстати сказать, Бартини, находясь в тюрьме, продолжал влиять на судьбу бомбардировщика. В КБ многие знали и шепотом передавали сослуживцам, что по ночам в помещениях КБ нередко горел свет, а накануне к зданию подкатывала "маруся" с зарешеченными окнами. Говорили, что Бартини ночью консультировал своего молодого коллегу по наиболее сложным вопросам.
Следует отметить, что завод №240 испытывал нехватку квалифицированных рабочих. Так, 1 июля 1939 г. здесь работало всего две пары опытных клепальщиков и 10-12 медников. Оно и понятно: ведь предприятие не входило в систему НКАП и, следовательно, не принадлежало группе наркоматов оборонных отраслей промышленности, пользовавшихся приоритетом при укомплектовании подготовленными кадрами. Лишь к новому году удалось набрать 50-60 пар клепальщиков и 70-80 медников, но большинство из них не имело производственного опыта. Всего по состоянию на 1 января 1940 г на заводе работало 784 человека, в том числе 187 инженерно-технических сотрудников. Для сравнения: на серийном заводе № 18 в Воронеже численность работающих составляла 24510 человек.
Между тем двигатель М-106 к требуемому сроку довести не удалось. Помешали серьезные эксплуатационные дефекты: тряска на переходных режимах работы (1800- 2000 об/мин), детонация топлива, освинцовывание свечей, дымление, выброс масла через суфлер и уплотнения и т.д. Как и на других типах самолетов, к примеру, на И-301 (ЛаГГ-3) и И-26 (Як-1), конструкторам пришлось удовольствоваться менее выгодным мотором М-105 с взлетной мощностью 1100 л.с. и высотностью 4000 м. Но если В.П.Горбунов, один из создателей ЛаГГа, в то время начальник одного из отделов НКАП, и тем более А.С.Яковлев, заместитель наркома, были отлично осведомлены о положении дел в отечественном моторостроении, то работавший в "заштатном" СКБ ГВФ Ермолаев не имел всей необходимой информации. Он неоднократно "отказывался брать" М-105 и обращался с письмами к руководству с просьбой обеспечить поставку "сто шестого". Всем, и в первую очередь главному конструктору было ясно, что с моторами М-105 его самолет не сможет обеспечить выполнения требований постановления №227 от 29 июля 1939 г. Но довести "сто шестой" не удалось ни в 1940, ни в 1941 г.... Однако работы продолжались, ведь Комитет Обороны требовал закончить постройку и сдать на госиспытания первый экземпляр машины не позднее 10 апреля, а второй - не позднее 1 мая 1940 г Важной вехой в истории самолета стала передача завода №240 из ГВФ в НКАП, произошедшая 26 марта 1940 г. Комиссия под председательством П.П.Смирнова, принимавшая завод, потребовала от директора Озимкова "форсировать работы... учитывая важность ДБ-240 для обороны страны". Как обычно, к сроку чуть-чуть не успели, и все же к первомайскому празднику Ермолаев смог доложить о готовности первого экземпляра к полету. В соответствии с приказом заместителя наркома авиапромышленности А.С.Яковлева от 3 мая, на заводе №240 приступила к работе межведомственная комиссия, давшая "добро" на первый вылет. Он состоялся 14 мая 1940 г. на Центральном аэродроме Москвы, машину в воздух поднял экипаж Н.П.Шебанова. В результате ошибки, допущенной при определении центровки, самолет летел "задрав нос", с очень большим углом атаки, но опытному пилоту удалось благополучно завершить полет.
В ходе заводских испытаний самолет совершил еще около 30 вылетов и продемонстрировал неплохие летные данные. Правда, неравнодушный к судьбе своего детища, Ермолаев порой приводил в переписке слегка... рекламные сведения (впрочем, и другие конструкторы поступали точно так же1). Например, указанная в письме в оборонный отдел ЦК ВКП(б) максимальная скорость полета 473 км/ч была получена при взлетной массе самолета 8800 кг, в то время как нормальной полетной массой считалась 11300 кг2. Если учесть, что масса пустой машины составляла 7076 кг, то приведенное в качестве "зачетного" значение скорости соответствовало практически ничем не нагруженному самолету накануне посадки. Аналогичные хитрости были допущены в отношении скорости у земли, практического потолка, длины разбега и пробега. В результате у военного и политического руководства страны сформировалось преувеличенно оптимистическое представление о возможностях машины. Не дожидаясь начала государственных испытаний, только на основе докладов Ермолаева и поддерживавшего его начальника ГУ ГВФ В.С.Молокова было принято решение о развертывании серийного производства ДБ-240 на воронежском авиазаводе №18. Постановление Комитета Обороны №236 от 29 мая 1940 г. предписывало заводу выпустить в том же году 70 бомбардировщиков в виде установочной партии, а в 1941 г. построить уже 800 самолетов ДБ-240!
В ходе заводских испытаний, которые закончились 1 июля 1940 г., естественно, выявились некоторые дефекты машины, для устранения которых главный конструктор попросил два месяца. Параллельно производилась подготовка к полетам на максимальную дальность. Первый из этих полетов состоялся 12 июля, при этом самолет с взлетной массой 12000 кг (масса горючего 3300 кг, масса бомб 1000 кг) пролетел 2040 км. В двух следующих полетах при взлетной массе 13100-13400 кг была получена дальность порядка 3000 км. 16 августа на традиционном авиационном празднике в Тушино машина был впервые показана широкой публике, в газетах появилась ее фотография. И наконец, 24 августа самолет под управлением Н.П.Шебанова (штурман Н.И.Байкузов, бортмеханик Л.А.Забалуев, техник П.Н.Шатров) взлетел с аэродрома Раменское и прошел по маршруту Москва-Куйбышев-Сталинград-Ростов-Воронеж-Раменское-Саранск-Раменское-Рязань-Серпухов- Москва с посадкой на Центральном аэродроме. От взлета до посадки ДБ-240 нес 1000 кг бомб на внутренней подвеске, его взлетная масса составила 13460 кг, из них 4680 кг горючего. Большая часть полета происходила при сильном встречном ветре, несмотря на это удалось получить впечатляющую дальность 4111 км по прямой, пройденной за 10 ч 37 мин (средняя скорость 390 км/ч).
Следует подчеркнуть, что хотя полученная дальность оказалась меньше заявленной Ермолаевым в эскизном проекте, она все же заметно превысила таковую у самолета ДБ-3Ф с моторами М-88 (приблизительно на 800 км). Что касается средней скорости на маршруте, то новый бомбардировщик превосходил ильюшинскую машину приблизительно на 60-70 км/ч. Особое внимание следует обратить на наличие бомб, так и не сброшенных (обычно от них освобождаются на середине маршрута, при этом дальность, естественно, возрастает). Поэтому летные данные ДБ-240 с учетом вынужденного отказа от моторов М-106 можно с уверенностью считать очень неплохими.
Но и в этой бочке меда оказалась своя "ложка дегтя". В письме от 6 июля 1940 г. начальник НИИ ВВС бригадный инженер А.И.Филин доложил генерал-лейтенанту Я.В.Смушкевичу, в то время начальнику Главного Управления ВВС (ГУ ВВС), об окончании заводских испытаний ДБ-240 2М-105 с положительным, по мнению НКАП, итогом. Филин сообщил также, что нарком авиапромышленности Шахурин дал главному конструктору самолета два месяца на подготовку к госиспытаниям, хотя формально комиссия НКАП признала его годным к ГИ уже 10 июля. Как оказалось, не только для установления рекордов скоростной дальности была нужна эта временная задержка, отнюдь нет. Лишь 27 сентября 1940 г., после неоднократных напоминаний руководства ВВС, самолет совершил посадку на аэродроме НИИ на станции Чкаловская. К этому времени сотрудники завода №240 уже многое поняли в поведении своего первенца, поэтому взлетная и посадочная масса машины была ограничена (из-за недостаточной прочности колес основных стоек, лопнувших при посадке 7 августа, самолет едва не был разбит). С большой взлетной массой, превышавшей 11300 кг, полеты разрешались только с бетонной полосы длиной не менее 1000 м. Пробег машины также оказался великоват, в этом случае вина возлагалась на недостаточно эффективные тормоза.
Приказом нового начальника ГУ ВВС П.В.Рычагова (фактически - главкома ВВС, только должность тогда называлась иначе) от 1 октября 1940 г. руководство НИИ ВВС было обязано в кратчайшие сроки провести испытания ДБ-240 2М-105. Считая это первоочередной задачей, Рычагов потребовал испытать самолет за две недели и подготовить отчет по нему не позднее 20 октября. Кроме того, он приказал А.И.Филину ежедневно докладывать ему о ходе работ по новейшему бомбардировщику. Ведущими летчиками по госиспытаниям были назначены Л.П.Дудкин и М.А.Нюхтиков, ведущими штурманами - Н.П.Цветков и С.З.Акопян, а ведущим инженером - Н.Н.Фингеров.
Испытания производились на подмосковном аэродроме НИИ ВВС и были закончены 17 октября 1940 г. Летно-технические данные самолета, выявленные в ходе полетов, привели к заметным изменениям по отношению к самолету как в аппарате НКАП, так и в ВВС. Выяснилось, что ДБ-240 по всем основным пунктам не удовлетворял требованиям технического задания, что, впрочем, было и неудивительно: ведь моторы-то применялись другие, менее мощные. Важным оказалось не само по себе несоответствие требованиям, а степень этого несоответствия.
По максимальной скорости полета с выпущенной башней самолет оказался не лучше ДБ-ЗФ. Его потолок не мог устроить военных, ведь ильюшинская машина легко забиралась гораздо выше3. Время набора высоты 5000 м было очень большим. Лишь дальность полета, да емкость бомбоотсе-ка выделяли ермолаевский бомбардировщик в лучшую сторону, и то лишь потенциально: ведь набитая бомбами и бензином "под пробку" машина едва могла оторваться от земли. Руководители ВВС ждали от Ермолаева чуда (только чудом можно было выполнить все обещания), но чуда не произошло. В докладе главного инженера ВВС генерал-лейтенанта ИАС Репина с горечью отмечался длинный перечень технических недостатков самолета, главными из которых были названы:
недостаточная поперечная устойчивость самолета;
слишком тяжелое управление самолетом;
ненадежная работа тормозов;
несоответствие размера колес основных стоек шасси (1000x350 мм) полетной массе самолета более 10000 кг;
отсутствие протектора на бензобаках;
перегрев масла и воды;
трещины выхлопных коллекторов;
плохая металлизация и т.п.
Признавалось, что "по основным летно-тактическим данным самолет... стоит только на уровне современных серийных самолетов данного класса...". Но не это оказалось самым важным. Командование ВВС осознало, что машина не столь хороша "по большому счету", что его, командование, едва не обвели вокруг пальца. Поэтому 13 ноября 1940 г. в НИИ ВВС было созвано заседание Технического Совета, в работе которого приняли участие генералы Рычагов, Астахов (заместитель начальника ГУ ВВС), Гусев, Федоров и Филин, представители промышленности Шиц (заместитель начальника Первого ГУ НКАП), Озимков, Ермолаев и Шенкман (директор зав. №18), а также летный и инженерный состав НИИ ВВС, участвовавший в испытаниях ДБ-240. Докладывали ведущий инженер по самолету военинженер 3 ранга Н.Н.Фингеров, летчики майор М.А.Нюхтиков и подполковник П. М .Стефановский.
Решение Технического Совета было для судьбы самолета настолько важным, что стоит привести довольно длинную цитату.
"Предъявленный на ГИ опытный самолет ДБ-240 с 2М-105 (из-за отсутствия М-106) производства завода №240 в результате испытаний показал, что:
а) самолет с большой длиной разбега в перегрузочном варианте. Требует аэродромов с размерами 2500x2500 м, наличия взлетной дорожки с длиной 1200-1300 м;
б) самолет имеет неудовлетворительную продольную и недостаточную поперечную устойчивость и большие усилия на штурвале и педалях;
в) не доведено стрелковое вооружение и в предъявленном виде исключает возможность его нормальной эксплуатации;
г) бомбардировочное вооружение не обеспечивает безопасность сбрасывания бомб и не дает возможности разгрузки бомбоотсека от бомб калибра 250 и 500 кг;
д) не обеспечивается нормальная температура масла и воды ВМГ при высокой температуре воздуха у земли...
Наряду с перечисленными недостатками самолет ДБ-240 имеет ряд весьма положительных свойств - хороший обзор из кабины летчика и штурмана, большую емкость бензобаков, возможность подвески внутри фюзеляжа 4-х бомб по 500 кг, хорошую схему оборонительного огня и несложность взлета и посадки.
На основании этого Технический Совет считает:
а) моторы М-105 для самолета ДБ-240 являются слабыми по своей мощности и высотности. С моторами М-105 самолет ДБ-240 считать переходным к самолету с более мощными моторами;
б) считать целесообразной постройку самолетов ДБ-240 под моторы АМ-35А и в дальнейшем под моторы AM-37 или под дизели;
в) опытный экземпляр самолета ДБ-240 с 2М-105 необходимо немедленно передать на завод №240 с целью установки на него к 15 декабря 1940 г. моторов АМ-35А, доводки управляемости самолета и выявления его летно-технических данных;
г) дефекты самолета ДБ-240 2М-105, выявленные в процессе государственных испытаний, подлежат устранению на самолетах ДБ-240 производства завода №240 в порядке и по срокам, определенным протоколом совещания в ГУ ВВС КА от 12 ноября 1940 г. с участием представителей НКАП.
Один из самолетов ДБ-240 2М-105 с устраненными дефектами надлежит предъявить в НИИ ВВС на контрольные испытания...;
е) Технический Совет отмечает низкое качество заводских испытаний самолета ДБ-240 2М-105, в результате чего основные дефекты самолета на испытаниях не выявлены и надлежащим образом не оценены, что привело к затяжке в их устранении".
После этого нарком авиапромышленности А.И.Шахурин и начальник ГУ ВВС П.В.Рычагов издали совместный приказ №640/0288 от 17 ноября 1940 г., один из пунктов которого предусматривал "принять и оформить 70 самолетов ДБ-240 2М-105, изготовленных по образцу эталона с устраненными дефектами; самолет ДБ-240 2М-105 принять к эксплуатации с ограничением взлетного веса 12000 кг", а другой обязывал главного конструктора Ермолаева провести заводские испытания бомбардировщика ДБ-240 с двумя моторами АМ-37 по сокращенной программе и к 15 декабря 1940 г. (то есть через месяц!) предъявить самолет на государственные испытания.
Заметим, что еще до завершения заводских испытаний первого опытного ермолаевского бомбардировщика, 29 мая 1940 г. состоялось постановление Комитета Обороны №236, в соответствии с которым воронежский завод №18 был обязан приступить к серийной постройке ДБ-240 2М-105 (заводское наименование - машина "Н"). Следует уточнить: завод №18 в указанный период параллельно с ермолаевским бомбардировщиком продолжал производить и его основного конкурента - самолет ДБ-ЗФ. Многолетнее сотрудничество заводского коллектива с КБ Ильюшина нельзя сбрасывать со счетов: здесь уже почти все было налажено, выпуск сотен машин происходил относительно ритмично, хотя и не без авралов, вызываемых, к примеру, качеством двигателей серии М-87/М-88.
Намного хуже обстояли дела с самолетом ДБ-240. Этап освоения нового образца - нелегкий период для любого советского авиазавода. Следовало изготовить так называемую оснастку, многочисленные стапели, шаблоны и приспособления. Технологам пришлось на ходу отрабатывать приемы изготовления новых узлов, при этом, естественно, на первых порах допускались ошибки. Наконец, следовало научить рабочих выполнять ряд новых для них технологических операций.
Изготовление столь сложного изделия, каким являлся двухмоторный самолет-бомбардировщик, требовало широкой кооперации с другими заводами. "Извне" поступали в Воронеж моторы М-105, винты ВИШ-22Т, колеса шасси, оружие и стрелковые турели, электрическое и радиооборудование, а также все приборное хозяйство. Часть образцов из этого обширного перечня являлась уникальной и должна была изготавливаться специально для ермолаевского бомбардировщика. Так, только для него выпускались турели ТАТ-БТ, колеса и некоторое другое оборудование. Понятно, что быстро наладить их выпуск и добиться требуемого качества сразу не удалось. Следует подчеркнуть также, что во второй половине 1940 г. в наркомате авиапромышленности из-за ненадежности двигателя М-105 обстановка стала накаляться, в свою очередь, наркомат вооружения "лихорадило" из-за многочисленных проблем, вызванных развертыванием производства крупнокалиберного пулемета БТ, на который сразу нашлось немало потребителей. В отношении последнего дело обстояло настолько плохо, что ОКБ-16 Я.Г.Таубина получило срочное задание на разработку нового образца пулемета на замену березинского, незадолго до этого принятого на вооружение.
В этих условиях заводу №18, и в первую очередь его директору М.Б.Шенкману, пришлось решать множество нелегких проблем. В помощь заводчанам из Москвы прибыла большая группа командированных от ОКБ-240 во главе с самим Ермолаевым и прочно обосновалась в Воронеже. К трудностям создания рациональной конструкции многочисленных узлов и агрегатов добавились трудности производственно-технологические: у нас этот период в судьбе машины называют этапом избавления от "детских болезней", а на Западе еще более выразительно - этапом "зубной боли". В предвидении большой серии из многих сотен самолетов, первые выпущенные машины считались как бы "опытными", подлежащими доводке, а их дефекты - досадным, но временным явлением. Некоторые узлы и агрегаты, относительно простые в производстве, завод освоил и стал "гнать" массово. Другие, никак не поддававшиеся, например, сварной центроплан, напротив, вплоть до ноября 1940 г. выпускались едва ли не поштучно. Таким образом, явственно проявились "узкие места", замедлявшие сборку серийных машин. Ситуацию усугубляли неритмичные поставки оборудования с других предприятий. Еще больше кризис обострился после негативного отзыва НИИ ВВС и принятого руководством Военно-воздушных сил решения о нецелесообразности продолжения серийного производства бомбардировщика с моторами М-105. Правительство и авиационный отдел ЦК ВКП(б) потребовали от П.В.Рычагова и А.И.Шахурина срочно определиться с ДБ-240.
И такое решение было принято - заводу №18 ставилась задача с 71-й машины перейти на выпуск ДБ-240 с моторами АМ-35А, суммарная взлетная мощность которых на 500 л.с. превосходила мощность двух М-105. В обеспечение этого решения Ермолаеву было приказано срочно переоборудовать первый опытный самолет, установив на нем микулинские двигатели, и к 1 января 1941 г. подготовить весь необходимый комплект чертежей для серийного производства. Кроме того, ОКБ-240 получило задачу к 1 марта 1941 г. изготовить эталон бомбардировщика с дизельными моторами М-40 (рукой Шахурина в документ внесено исправление - "с М-40Ф", т.е. с форсированным вариантом двигателя). На заводские и государственные испытания каждого из вариантов давалось всего по полтора месяца. Что и говорить, сроки ставились очень жесткие.
И все же, помимо забот и неприятностей, конец года принес Ермолаеву положительные эмоции: в одной компании с А.И.Микояном, М.И.Гуревичем (за МиГ-1), А.С.Яковлевым (за Як-1), В.П.Горбуновым, С.А.Лавочкиным и М.И.Гудковым (именно в таком порядке - за ЛаГГ-1) он был представлен на соискание Сталинской премии. Любопытно, что в том же документе, подписанном Шахуриным, С.В.Ильюшин (за Ил-2) "проходил" на соискание гораздо менее престижной премии В.П.Чкалова.
Конструкция Ер-2 2М-105
Самолет представлял собой двухмоторный четырехместный цельнометаллический моноплан с крылом типа "обратная чайка" и разнесенным вертикальным оперением.
Каркас фюзеляжа был набран из 40 шпангоутов, 36 неразрезных стрингеров и четырех лонжеронов. Весь набор, за исключением 1, 10-го и 15-го шпангоутов выполнялся из дюралевых профилей. Силовые рамы трех указанных шпангоутов изготавливались из стальных хромансилевых труб, при этом 10-й и 15-й шпангоуты имели стыковочные узлы, к которым крепились мотоотсеки.
Кабины штурмана и летчика находились в носовой части фюзеляжа. Между 2-м и 5-м шпангоутами внизу носовой части фюзеляжа имелся застекленный входной люк, смещенный влево от оси. Фонарь летчика также был сдвинут влево от оси фюзеляжа и состоял из двух частей: неподвижного козырька и сдвижной части, передвигавшейся на роликах по направляющим. В остеклении сдвижной части фонаря летчика с левой стороны имелась форточка. В правом борту носовой части фюзеляжа, в районе кресла штурмана, были прорезаны окна, застекленные плексигласом. Кроме того, остекленной выполнялась вся носовая оконечность фюзеляжа, заканчивавшаяся носовой стрелковой установкой. Этим обеспечивался хороший обзор для штурмана, необходимый для навигации и выхода на цель.
В средней части фюзеляжа располагался бомбоотсек, над ним - два топливных бака. Створки бомбоотсека открывались необычно, поскольку петли подвески крепились к средней балке, а не к бортовым лонжеронам, окантовывающим бомболюк. Открывание створок люка производилось усилием пружинных толкателей, закрывание - при помощи тросов. В хвостовой части фюзеляжа располагалась кабина стрелков - люкового (радиста) и верхнего. Стрельба из выпущенной люковой установки велась через нижний входной люк. Крышка люка выполнялась из дюралевых профилей и застеклялась плексигласом. В верхнем хвостовом люке монтировалась стрелковая установка. К хвостовой части фюзеляжа крепились стабилизатор и костыльная опора шасси. Обшивка фюзеляжа выполнялась из дюралевых листов толщиной 1-1,5 мм и соединялась клепкой впотай. Внутри фюзеляжа была обеспечена возможность сквозного прохода от штурмана до стрелков.
Крыло самолета размахом 21,65 м состояло из четырех частей: двух моторных отсеков и двух консолей с отъемными законцовками. Конструкция крыла двухлонжеронная, каждый мотоотсек имел по восемь дюралевых нервюр, а каждая консоль - по 22 нервюры. Силовой каркас мотоотсека представлял собой пространственную ферму, сваренную из стальных хромансилевых труб. В пространство между лонжеронами вкладывался топливный бак, а в носок мотоотсека встраивался маслобак. К поясам переднего лонжерона и его раскосам крепились моторама и пирамида основных стоек шасси. Угол поперечного V мотоотсека составлял - 19°, установочный угол 2°. Стойки шасси и их колеса убирались поворотом назад в среднюю часть мотоотсека. В хвостовой его части между четвертой и восьмой нервюрами имелся посадочный щиток.
Лонжероны консольной части крыла представляли собой клепанные плоские балки с поясами из прессованных дюралевых профилей переменного сечения. Угол поперечного V консолей составлял 7°, стреловидность по передней кромке - 13°. В отсеке крыла между первой и четвертой нервюрами пояса лонжеронов соединялись съемными раскосами. Нервюры имелись двух типов: силовые, с двумя поясами (верхним и нижним) и баковые, с одним только верхним поясом. В консольной части крыла между первой и четвертой нервюрами располагался водорадиатор, воздух к которому подводился по радиаторному каналу из носка консоли. У входа в канал нижняя кромка крыла была сделана подвижной, образуя "губу", прикрепленную к стрингеру на петле. В межлонжеронной части консоли были расположены три бензобака, вкладывавшихся снизу и закрепленных металлическими лентами. Гнезда баков закрывались съемными крышками. На левом крыле между носками седьмой и восьмой нервюр имелась посадочная фара. В задней части консоли на протяжении 1-12 нервюр монтировался посадочный щиток Шренка. Между 12-й нервюрой консоли и второй нервюрой концевого обтекателя располагался разрезной элерон типа Фрайз. Обшивка крыла дюралевая, проклепана впотай. Посадочный щиток и носок элерона также обшивались дюралем, а остальная часть элерона обтягивалась полотном. Элерон левой консоли снабжался триммером, управляемым из кабины летчика.
Горизонтальное оперение размахом 6,8 м устанавливалось с нулевым углом атаки и имело угол поперечного V, равный 7°. Стабилизатор выполнялся трехлонжеронным, с 29 нервюрами и многочисленными стрингерами. Все конструктивные элементы его, включая обшивку - дюралевые. К хвостовой части фюзеляжа стабилизатор крепился болтами, место стыка закрывается обтекателями и ферингами из листового дюраля.
Руль высоты состоял из двух частей, не соединенных между собой. Каркас руля был образован сквозным дюралевым лонжероном в носке, набором штампованных нервюр и ободком хвостовой части. Каждая из половин руля высоты имела триммер и подвешивалась на трех узлах. Каркас руля обтягивался полотном.
Кили выполнялись двухлонжеронными с десятью нервюрами и стрингерами, подобно стабилизатору они обшивались листами дюраля толщиной 0,8 мм. В носке киля смонтированы барабаны антенны. Конструкция рулей поворота аналогична конструкции рулей высоты. Триммер имелся только на правом руле поворота. Оба руля оснащались "рогами" весовой компенсации. Балансиры рулей поворота были вынесены в поток.
Шасси самолета убирающееся, трехопорное с хвостовым колесом. Основные опоры двухстоечные, амортизация их масляно-пневматическая. Колеса основных стоек имели размер 1100x400 мм и оснащались пневмогидравлическими тормозами. Управление подъемом и уборкой основных стоек гидравлическое, с механическим дублером. Убранные колеса размещались в межлонжероном пространстве мотоотсека и частично закрывались снизу створками. Выпуск хвостовой опоры осуществлялся посредством длинного резинового шнура, соединенного со стойками основных опор, а уборка - пружиной.
Самолет оснащался двумя двигателями М-105 водяного охлаждения с винтами ВИШ-22Е (диаметр винта - 3 м). Угол установки лопастей винтов регулировался автоматом Р-3 в диапазоне 21 -41°. Подмоторная рама выполнялась из стальных хромансилевых труб и крепилась к переднему лонжерону четырьмя болтами. Мотоустановка закрывалась обтекателем. В носке кока винта имелось отверстие, предназначенное для обдува мотора и его агрегатов. Кок был как бы двойным, с внутренним конусообразным телом. Капот мотора включал переднее кольцо, пять силовых балок и шесть подвижных крышек, с помощью которых обеспечивался подход к мотоустановке.
Горючее размещалось в 14 баках: по три в каждой из консолей, по одному в мотоотсеках, остальные шесть - в фюзеляже. Баки имели протектирование и систему наполнения инертным газом (азотом) от бортовых баллонов. Общая емкость бензобаков - 5440 л. В мотоотсеках крыла над нишами шасси подвешивались два баллона с четыреххлористым углеродом, входивших в состав противопожарной установки. Два маслобака общей емкостью 380 л размещались в носке мотоотсека. Маслорадиатор был смонтирован позади мотоустановки в межлонжеронном пространстве, воздух к нему подавался по изогнутому расширяющемуся патрубку. Сброс воздуха производился через регулируемое жалюзи на верхней поверхности мотогондолы. Жалюзи на консольной части крыла, створки которых также были управляемыми, прикрывали выходы каналов водорадиаторов.
Стрелковое вооружение состояло из носовой, люковой и верхней установок. Носовая установка по типу ДБ-3Ф (последняя создавалась с учетом конструкции носовой установки немецкого Не111) была смонтирована в передней части фюзеляжа и предназначена для обстрела передней зоны из пулемета ШКАС калибра 7,62 мм. Установка состояла из пулемета, лафета с прицелом, приемника с гильзозвеньеотводом, гибкого рукава, патронного ящика и трех мешков для сбора гильз. В каркас носовой части фюзеляжа был вмонтирован шаровой шарнир, к которому крепился пулемет. Углы обстрела составляли: влево, вверх и вправо - 26°, вниз - 23°. Патронный ящик закреплялся на правом борту кабины штурмана. Стреляные гильзы и звенья собирались в специальный мешок. Два запасных мешка были закреплены слева на борту кабины. Боекомплект установки - 500 патронов.
Нижняя люковая установка МВ-2 конструкции Можаровского и Веневидова монтировалась в нижнем заднем люке между 18-м и 21-м шпангоутами. В походном положении установка убиралась в фюзеляж, для стрельбы она выпускалась в поток под фюзеляж. На подвижном лафете монтировался пулемет ШКАС с прицелом ОП-2Л. Выступающая в поток часть люковой установки закрывалась обтекателем, боковые стенки которого изготавливались из плексигласа. С целью предотвращения прострела хвостового колеса на фюзеляже был смонтирован штырь-ограничитель, исключающий ведение огня в направлении колеса. Углы обстрела: влевовправо (30°, вверх - 6°, вниз - 65°). Патронная коробка устанавливалась на правом борту фюзеляжа. Звенья и гильзы выбрасывались за борт. Боекомплект установки - 1075 патронов.
На первых серийных самолетах временно, до начала серийных поставок турелей ТАТ-БТ, монтировались серийные верхние установки МВ-3 конструкции Можаровского и Веневидова с пулеметом ШКАС, прицелом ОПТ-1 и боекомплектом 1200 патронов.
Верхняя тяжелая аэродинамическая турель ТАТ-БТ с пулеметом БТ калибра 12,7 мм монтировалась на кольце диаметром 1000 мм, укрепленном в средней части фюзеляжа. Для удобства стрельбы ось пулемета была смещена вправо от оси турели на 100 мм. Прицел коллиматорный К8-Т Углы обстрела: по горизонту - 360°, вверх - 65°, вниз по борту - 45°. Питание пулемета - сменными магазинами по 40 патронов. Турель закрывалась прозрачным экраном, каркас которого был выполнен из труб. На экране имелись аэродинамические компенсаторы в виде двух выпускающихся лепестков. Боекомплект установки - 400 патронов.
Бомбардировочное вооружение самолета включало две наружные балки Дер-19-20 с возможностью подвески бомб калибра от 100 и до 1000 кг (ФАБ-100, ФАБ-250, ФАБ-500, ФАБ-1000, БРАБ-220, БРАБ-500, БРАБ-1000, П-250 и др.). Внутри бомбоотсека была смонтирована пара двухзамковых кассетных бомбодержателя КДЗ-240, предназначенные для подвески четырех бомб ФАБ-250 или ФАБ-500, а также четыре трехзамковых кассетных бомбодержателя КД2-240, предназначенные для подвески 12 бомб ФАБ-50 или ФАБ-100. На наружной подвеске самолет мог нести два выливных авиационных прибора ВАП-500 или столько же универсальных химических авиационных приборов УХАП-500, которые в годы войны использовались для постановки дымовых завес. Внутрь бомбоотсека можно было подвесить четыре авиационные бомбовые кассеты АБК-240, предназначенные для загрузки в них навалом мелких бомб (калибром до 15 кг) и ампул с зажигательной смесью. Максимальная бомбовая нагрузка - 4000 кг (две ФАБ-1000 снаружи и четыре ФАБ-500 на внутренней подвеске). Прицеливание при бомбометании обеспечивалось: днем со средних и больших высот - с помощью оптического прицела ОПБ-2М, ночью и днем с малых высот - с помощью ночного коллиматорного прицела НКПБ-3. На самолете устанавливался основной электрический сбрасыватель ЭСБР-5 и аварийный механический сбрасыватель АСШ-340. Оба они были смонтированы в кабине штурмана.
В состав бортового оборудования входили радиостанция РСБ-бис и радиополукомпас РПК-2. Нижняя мачта антенной системы выдвигалась из фюзеляжа одновременно с уборкой шасси. Внутренняя связь между членами экипажа осуществлялась с помощью переговорного устройства СПУ-4бис, имелась звуковая и световая сигнализация, а также пневмопочта между штурманом и радистом. Аэронавигационное оборудование (гиромагнитный компас ГМК-2, авиагоризонт, комплект пилотажных приборов) было рассчитано на выполнение "слепых" и ночных полетов, часть самолетов оборудовалась прообразом автопилота - автоматом курса АК-1. Для посадок на неосвещенные аэродромы имелась посадочная фара в левой консоли и установка с двумя парашютными ракетами. Высотное оборудование самолета обеспечивало экипаж запасом кислорода на восемь часов полета. Фотооборудование было представлено дневным фотоаппаратом АФА-Б (на части самолетов) с дистанционным управлением.
Окраска самолетов - стандартная для ВВС КА в начале войны: светло-зеленая сверху и голубая на нижних поверхностях. 30 июня 1941 г. завод получил "Инструкцию по маскирующей окраске самолетов ВВС КА". В соответствии с ней сверху самолеты предлагалось окрашивать в светло-зеленый цвет с добавлением темно-зеленых или черных пятен по прилагаемой схеме, что и было сделано в отношении части бомбардировщиков. В начале 1942 г. в 421-м авиаполку голубую окраску нижних поверхностей силами техсостава сменили на матово-черную, поскольку самолеты стали летать в основном ночью. Звезды на фюзеляже, нижней поверхности крыльев и килях - красные без окантовки. Номера наносились на килях ниже звезд, причем цвет цифр соответствовал определенной эскадрилье. Известно, что для написания номеров использовались следующие цвета: белый, голубой, желтый и красный. В некоторых случаях цифры имели окантовку - белую или желтую.
Отрицательные результаты государственных испытаний ермолаевского бомбардировщика самым серьезным образом повлияли на судьбу машины. На основании решения правительства от 5 декабря 1940 г дальнейшее производство ДБ-240 с моторами М-105 на заводе №18 было прекращено. К этому моменту в сборочном цехе успели в основном изготовить агрегаты, необходимые для сборки 71 планера самолета. Но это вовсе не означало окончания истории ермолаевского бомбардировщика, наоборот - все еще только начиналось. Уже 10 декабря состоялось еще одно постановление СНК, в соответствии с которым заводу поручалось построить в 1941 г. 90 машин, оснащенных дизельными двигателями М-40Ф, с поставкой их, начиная с третьего квартала. А 27 декабря 1940 г. по заданию заместителя начальника ГУ ВВС КА генерала Ф.А.Астахова воен-ин-женеры П.К.Москалев и Н.Н.Фингеров произвели проверку состояния серийного производства самолетов ДБ-240 2М-105 на заводе №18.
Стоит, по-видимому, уточнить, что в соответствии с приказом НКАП от 9 декабря предлагалось именовать машину по-новому - Ер-2, однако еще примерно полгода в переписке царила мешанина и, наряду с новым наименованием, использовалось старое. Как бы там ни было, но результаты проверки комиссии ГУ ВВС наглядно продемонстрировали, что программа производства ДБ-240 заводом №18 на 1940 г. оказалась сорванной. На аэродроме стояли всего десять самолетов, еще столько же находилось в процессе сборки, а для остальных имелись только отдельные агрегаты и узлы. Даже уже выведенные на летном поле машины являлись непригодными для полетов, поскольку на них не были устранены дефекты, выявленные при испытаниях опытного ДБ-240. В соответствии с существовавшим положением военная техника, имеющая дефекты из так называемого "перечня №1" не подлежала приемке. Кроме того, сразу после завершения испытаний опытного самолета было принято решение о необходимости замены колес основных опор шасси (1000x350 мм) усиленными колесами с типоразмером 1100x400 мм. Однако на первых семи машинах это решение внедрить не успели: производство таких колес только налаживалось на заводе-смежнике в Ярославле. Аналогичным образом сложилась ситуация и с верхними турелями ТАТ-БУ, для которых отсутствовали серийные пулеметы БТ. Пришлось разрешить заводу временно (позднее оказалось, что эта "временная" мера коснулась всех выпущенных Ер-2 с М-105) установить на самолеты турели МВ-3 с пулеметами ШКАС, что заметно ослабило оборонительные возможности машины.
По-прежнему досаждали течи из гидросистемы, а также ненадежная работа разнообразных устройств самолета, начиная от выпуска костыля, управления створками радиаторов, регуляторов шага винтов и т.д. Только на серийных машинах приступили к отладке бомбардировочного вооружения, поскольку на опытном ДБ-240 этого сделать не успели. Сразу выявилась еще одна группа дефектов: невозможность подвески и снятия крупнокалиберных 500-кг бомб из-за отсутствия подходов к замкам, огромных усилий на рычагах аварийных бомбосбрасывателей, заклинивания и обрывов тросов при подъеме бомб. Первые машины, выпущенные заводом №18, нуждались в столь многочисленных переделках, что в качестве эталона для серии Москалев и Фингеров предложили считать самолет №11, еще не законченный производством. В докладе руководству специалисты НИИ ВВС отмечали, что "самолеты ДБ-240 2М-105 производства завода №18 могут быть приняты и направлены для эксплуатации в части ВВС КА при условии полной доводки и проверки в полете вооружения и всех изменений, введенных на самолете №11..."
6 января 1941 г. на совещание у генерала Астахова "сцену у фонтана" решено было устроить директору завода №18 Шенкману. Однако тот, будучи по натуре весьма предусмотрительным человеком, заранее запасся документом от военной приемки, в котором утверждалось, что за очень короткое время заводом "устранено 90% дефектов самолета ДБ-240". В результате этого демарша ВВС сменили гнев на милость и, учитывая небольшой объем серии, удовольствовались предложенным Шенкманом планом доработки выпущенных машин. Но директор завода лукавил и обещаний своих не выполнил. До самой весны недоведенные ермолаевские бомбардировщики простояли без всякого движения - частью в неотапливаемом заброшенном ангаре, частью прямо на аэродроме под снегом и дождем. Моторы машин заполнили маслом, фонари плотно закрыли - вот и все, что реально сделал завод №18 для вчера еще "самого перспективного" дальнего бомбардировщика. Все внимание воронежцев переключилось на ильюшинский штурмовик, запущенный в массовое производство. Да и ДБ-ЗФ в первой половине 1941 г. было построено немало - свыше двухсот.
Весной 1941 г. Шенкман был ранен в авиакатастрофе, поэтому временно обязанности директора завода №18 выполнял А.А.Белянский. Именно ему пришлось "отдуваться", когда в марте 1941 г. Сталину доложили о состоянии, в котором оказались самолеты Ер-2. "За срыв выпуска самолетов Ер-2 и Ил-2" Белянскому и главному инженеру завода Н.Д.Вострову были объявлены выговоры от наркома авиапромышленности Шахурина. Впрочем, он сам также не избежал "гнева всевышнего", получив нагоняй от Маленкова, курировавшего авиапромышленность в ЦК ВКП(б).
С 10 марта сдача самолетов Ер-2 2М-105 была включена в суточный график наркомата. Однако быстро "разгрести завалы" не удалось. На многих "беспризорных" самолетах в результате длительной стоянки под снегом и дождем отсырела электропроводка, проржавели трубопроводы, оказались поврежденными покрышки спущенных колес. Осмотрев несколько машин, заместитель старшего военпреда завода военинженер 2 ранга А.Т.Маковецкий доложил о наличии в кабинах десятисантиметрового слоя песка!!..
На завод срочно вызвали Ермолаева и в его присутствии в последний день марта состоялось очередное совещание по вопросам устранения дефектов Ер-2. Было решено принять в качестве эталонного самолет с зав. №18519063. Даже на этом "эталоне" приемка зафиксировала 60 дефектов, а на предыдущем (№11) их было 113. 10 апреля - новое совещание по Ер-2, теперь уже в Москве у генерала Астахова. Проблемы нарастали, подобно снежному кому, а доверие к самолету и к главному конструктору оказалось сильно подорвано на всех уровнях и только упорное желание всех инстанций "вытолкнуть" машину в строевые части заставляло продолжать работы. 12 апреля 1941 г. нарком авиапромышленности Шахурин подписал приказ №330, в соответствии с которым заводу №18 предлагалось "прекратить производство самолетов ДБ-ЗФ" и "сосредоточить все внимание на сборке самолетов Ил-2 и Ер-2".
В начале мая 1941 г. Сталин сменил руководство Военно-воздушных сил (генералы Я.В.Смушкевич и П.В.Рычагов были отстранены, но пока еще не арестованы), как несправившееся со своими обязанностями, и назначил начальником ГУ ВВС генерал-лейтенанта авиации П.Ф.Жигарева. Последний потребовал информацию о состоянии производства всех самолетов новых типов. 16 мая 1941 г. начальник заказов вооружения ГУ ВВС КА генерал-майор Жаров доложил по вопросу Ер-2:
"...В апреле и мае 1941 г. начаты нормальные сдаточные полеты самолета и облетано 9 машин. Остальные самолеты доводятся на земле для предъявления к контрольному полету военпреда. По актам наземной приемки на 14 мая 1941 г. принято военпредом ГУ ВВС КА 13 самолетов... В строевые части в данное время не может быть отправлен ни один самолет, т.к. доработку их завод затягивает.
Трудностью в доводке этих машин является исключительно небрежная и спешная сборка самолетов. Кроме того, завод №18 испытывает трудности с рабочей силой, т.к. все силы завода брошены на изготовление самолетов Ил-2".
В числе наиболее крупных недостатков Ер-2 с моторами М-105 генерал Жаров отмечал:
При нормальном полетном весе 11300 кг самолет имеет разбег 580 м, а в перегрузочном варианте (13550 кг) разбег увеличивается до 1200-1300 м. Благодаря этому свойству самолет требует для его эксплуатации аэродрома размером 2500x2500 м.
Неудовлетворительная продольная и недостаточная поперечная устойчивость.
Установленное стрелковое вооружение - три пулемета ШКАС - по своей мощности огня является неудовлетворительным.
По своей конструкции самолет сложен в производстве ввиду наличия сварных конструкций..."
Наряду с негативными, Жаров счел нужным указать и положительные стороны ермолаевского бомбардировщика: "В полетах на заводе №18 на серийных самолетах ДБ-240 выявлено, что по сравнению с самолетом ДБ-ЗФ на самолетах ДБ-240 отмечается легкость управления самолетом в воздухе. Отмечена также простота расчета при посадке и мягкость самой посадки.
Ввиду недостаточных размеров аэродрома для этой машины, самолет Ер-2 облетывается с полетным весом примерно 9750 кг вместо нормального полетного веса 11600 кг. В этом случае длина разбега и пробега не превышает тех же данных самолета ДБ-ЗФ..."
Начальник серийно-конструкторского бюро завода №18 В.К.Золотухин в конце мая 1941 г. указывал 25 неустраненных серьезных дефектов машины "Н" и считал, что "для выявления всех особенностей машины необходимы или войсковые, или длительные заводские испытания". Таким образом, круг лиц, вовлеченных в решение различных проблем с доводкой Ер-2 все расширялся.
Вскоре к этому процессу подключилось и командование дальнебомбардировочной авиации (в то время именовавшееся 5-м управлением ГУ ВВС КА) в лице полковника Л.А.Горбацевича, лично облетавшего один из серийных бомбардировщиков. Он, в частности, отметил: "Ввиду основного применения самолета Ер-2 в качестве ночного бомбардировщика, необходимо особо отработать ночное оборудование кабин. Для быстрейшего разрешения этого вопроса желательно передать самолет в ЛИИ НКАП". Начальник ЛИИ М.М.Громов поддержал это предложение. К консультациям привлекли опытного конструктора П.О.Сухого - именно накануне войны ему впервые пришлось вникнуть в проблемы Ер-2.
Генерал Жигарев докладывал лично Сталину о подробностях процесса доводки серийных ермолаевских бомбардировщиков: "На 16 мая 1941 г. на заводе №18 имеется 71 Ер-2 2М-105, из них на аэродроме 21 самолет, из которых облетано летчиками завода 10 самолетов и летчиками военного представительства 1 самолет, а на 10 самолетах устраняются дефекты... Остальные 50 самолетов в процессе окончательной сборки... Прошу срочно провести войсковые испытания в Воронежской резервной бригаде - выделить для этого первые 10 Ер-2..."
Всего до конца июня 1941 г. ВВС оплатили приемку 42 машин. Вернувшийся к исполнению своих обязанностей Шенкман утвердил цену самолета - 600 тысяч рублей без учета стоимости моторов'. Последняя зависела от завода-изготовителя: выпущенный рыбинским заводом №26 двигатель М-105 стоил 60 тысяч рублей, а воронежским заводом №16 - 100 тысяч рублей. Суммарная стоимость производства семидесяти Ер-2 2М-105 и семи групповых комплектов запчастей, установленная соглашением с ГУ ВВС КА, превысила 52 миллиона рублей.
К началу войны ни один из ермолаевских бомбардировщиков так и не поступил на вооружение строевых частей. Еще ранней весной к переоснащению на машины этого типа планировался 9-й дальнебомбардировочный авиаполк (дбап), но позднее планы командования изменились и новые бомбардировщики вновь оказались не у дел, простаивая на территории заводской летно-испытательной станции. Правда, теперь уже будучи собственностью ВВС.
По официальным данным наркомата авиапромышленности сборка и сдача последних "Еров" в авиачасти была произведена заводом №18 в июле 1941 г., однако отчеты самого завода свидетельствуют, что шесть самолетов передавались ВВС в августе, а еще три - в сентябре. Семьдесят первый, "сверхплановый" Ер-2 оставался на заводе до конца октября и его дальнейшая судьба неизвестна. Возможно, он пострадал 19 сентября 1941 г., когда одинокий Не-111 средь бела дня отбомбился по территории воронежского авиазавода, сбросив 16 50-кг фугасок SC50, которые угодили в разные цеха. Но наибольший урон нанесла сброшенная этим же экипажем 1000-кг SC1000, попавшая в штамповочный цех. Большая часть бомб была установлена немцами на минирование, их удалось обезвредить, но некоторые сдетонировали от удара.
О оценке "Еров" членами летных экипажей в тот период можно судить по докладу комиссара 420-го ап старшего политрука Докаленко члену Военного Совета ВВС КА корпусному комиссару Степанову. "Летный состав высказывает определенное настроение в отношении надежности материальной части, - с тревогой отмечал политрук. - Летчики и штурманы говорят, что хорошо бы их перевести в другой род авиации".
Столь грустные мысли получили распространение в полку из-за неспособности завод ских бригад и технического состава части устранить причины пожаров. По состоянию на 13 августа в 420-м полку зафиксировали пять случаев самовозгорания самолетов в воздухе, при этом погибли и получили ожоги десять членов экипажей. "Аналогичные не приятности произошли и в 421-м ап, где с самолетом полностью сгорел экипаж", - сообщил Докаленко.
7 августа 1941 г. в районе аэродрома Ростов-на-Дону потерпел катастрофу Ер-2 зав.№ 1850904 старшего лейтенанта Н. И. Мартынова из 421-го авиаполка подполковника Гусева. Это произошло спустя всего два дня после получения его с завода №18. По свидетельствам очевидцев, в процессе облета самолет с работающими моторами перешел в снижение и со всем экипажем врезался в землю; причину чрезвычайного происшествия установить не удалось. Зато в других случаях она лежала на поверхности. Так, 5 августа на самолете комэска-2 старшего лейтенанта Кондратьева (зав. №1851005) лопнула трубка гидросистемы, и шасси не пожелало выпускаться. Аварийная система выпуска также отказала - сорвался с ролика и заклинился трос. Пришлось сажать машину "на брюхо", что привело к необходимости замены винтов, моторов и стоек основных опор шасси, не говоря уж об обшивке и каркасе мотогондол. Разрыв трубок гидросистемы оказался тридцатым(!) с момента начала эксплуатации Ер-2 в 421-м полку, иными словами, подобные инциденты происходили почти ежедневно.
Серьезной проблемой, значение которой никто уже не мог преуменьшить после катастрофических потерь частей ДБА в первый месяц войны, являлась недостаточная обороноспособность самолета. Эффективная дальность стрельбы пулеметов ШКАС не превышала 200 м, а их низкие поражающие качества при действии по цельнометаллическим истребителям противника вызвали у пилотов горькие определения в стиле "горох" или "гуманное оружие". 25 июля 1941 г. начальник ГУ ВВС КА генерал-майор И.Ф.Петров обратился с письмом к наркому Шахурину по вопросу об усилении огневой защиты серийных Ер-2. В частности, он предлагал:
Установить на верхней средней турельной установке вместо одного пулемета ШКАС спарку ШКАС, для чего дать задание заводу №32 срочно изготовить необходимые детали (клыки и головки) и произвести монтаж спарки на самолетах. В дальнейшем ранее установленную крупнокалиберную установку ТАТ на самолете Ер-2 восстановить...
Носовую установку ШКАС заменить на крупнокалиберную установку конструкции КБ-3 завода №32 (гл. конструктор Торопов)...
Для защиты экипажа установить кормовую броню в фюзеляже и броневой лист на турельную установку МВ-3 по типу самолета ДБ-ЗФ...
Шахурин немедленно дал согласие на все указанные мероприятия и поручил их реализацию Ермолаеву. А 5 августа нарком авиапромышленности издал приказ №799, в котором ставил задачи по ускоренной доработке "Еров" директорам заводов: Шенкма-ну - в части устранения дефектов в конструкции самолета, руководителям "оружейных" заводов Соколову, Крупнову и Мирго-рову - в части вооружения. Сроки ставились жесткие - "к 10 августа, к 20 августа..." - но перегруженные военными заказами предприятия не поспевали за лавиной руководящих указаний.
Только в начале сентября в НИП АВ (научно-испытательный полигон авиационного вооружения), который располагался в Ногинске, поступил на испытания самолет Ер-2 с новыми стрелковыми установками, разработанными заводом №32. Во всех огневых точках монтировались крупнокалиберные пулеметы БТ (с ленточным питанием в носовой и люковой установках и с магазинным - на верхней турели). Несмотря на обнаруженные недостатки, разработанные конструкции были рекомендованы к серийному производству. Но и рекомендацию НИП АВ полностью реализовать не смогли, поскольку завод №32 был сильно загружен заданиями по крупносерийным машинам. К началу октября только на 50% самолетов Ер-2 в строевых частях были заменены верхние стрелковые установки на турели ТАТ с пулеметами БТ, при этом магазинное питание, особенно часто подвергаемое критике1, сохранилось. Кроме того, производились работы по установке дополнительной брони для всех членов экипажа с использованием задела, оставшегося на заводе №18 после завершения производства ДБ-ЗФ. В частности, рабочие места стрелков прикрыли стандартными бронеспинками от ильюшинского бомбардировщика, а позднее за их кабиной стали монтировать сплошной бронешпангоут из 15-мм листа. В интересах сохранения центровки пришлось перенести вперед кислородные баллоны.
Еще 6 августа 1941 г. ведущий инженер НИИ ВВС военинженер 2 ранга Н.К.Кокорин в докладной записке командованию института обратил внимание на необходимость сокращения длины разбега и взлетной дистанции Ер-2. Недостаточную энерговооруженность самолета он предлагал улучшить за счет форсирования моторов М-105 по наддуву (увеличив его с 965 до 1025 мм рт. ст.) и частоте вращения (с 2600 до 2700 об/мин). Напомним читателю, что впоследствии именно путем форсирования М-105 по наддуву заводу №26 удалось заметно увеличить его мощность у земли и на малых высотах (варианты М-105ПФ и М-105РФ), но в 1941 г. предложение Кокорина осталось нереализованным.
Кардинальным способом улучшения взлетных свойств Ер-2 могло стать использование реактивных ускорителей, в то время именовавшихся "реакторами", с которыми еще в 1936 г. летал опытный ТБ-3. 8 октября 1941 г. начальник НИИ ВВС бригадный инженер Федоров доложил генералу Петрову об окончании предварительных исследований в НИИ-3 наркомата боеприпасов, где прорабатывался облик ускорителей для облегчения взлета Ер-2 2М-105. В частности, предлагались два варианта ускорителя: жидкостный (компоненты топлива - керосин и азотная кислота) с тягой 2250 кг и твердотопливный (пакет из шести ракет) с тягой 3500 кг. В первом случае продолжительность работы ускорителя составляла 12 с, во втором - всего 6 с, но и этого было достаточно для уменьшения длины разбега бомбардировщика с максимальной взлетной массой 14000 кг до 600 м.
Прорабатывались и другие идеи. Подобно большинству отечественных бомбардировщиков, Ер-2 накануне войны оборудовался так называемой "системой нейтрального газа", включавшей несколько баллонов с азотом или углекислотой и трубопроводы для подачи газа в бензобаки. Как было известно, пары бензина в свободном пространстве над горючим представляли большую угрозу для бомбардировщика в случае попадания в них пули: нередко бак попросту взрывался. Наполняя бак негорючими газами, стремились уменьшить пожароопасность самолетов, что подтверждалось практикой. Однако вскоре инженерно-техническому персоналу частей пришлось столкнуться с банальным отсутствием азота на аэродромах. Тогда была выдвинута идея замены дефицита тем, что всегда под рукой: выхлопными газами моторов с большим содержанием ССЬ. Нужно было только предварительно охладить их. Кстати, решалась и другая проблема: нагретый в теплообменниках воздух можно было подать в кабины самолета, заметно улучшив жизнь экипажу, ведь зимой на высоте 6000 м температура нередко падала ниже -50°.
Летом 1941 г., после начала серийного производства мощных моторов АМ-38, ермолаевцы приступили к проектированию еще одного варианта машины. С тем, чтобы обеспечить высотность, необходимую для дальнего бомбардировщика (напомним, что граница высотности АМ-38 с односкоростным нагнетателем составляла всего 1650 м), двигатели предполагалось оснастить турбокомпрессорами ТК-3. Начальник ЦИАМ Каширин получил от наркома авиапромышленности указание: к 7 ноября (очень характерный штрих) 1941 г. обеспечить начало летных испытаний Ер-2 2АМ-38 с ТК-3.
Однако все планы по дальнейшему совершенствованию Ер-2 были перечеркнуты решением об эвакуации завода №240 в Казань, к которой приступили с 9 октября 1941 г. Вопреки широко распространенному мнению о глубокой продуманности и эффективности этого мероприятия, в отношении ермолаевского завода была проявлена полная бесхозяйственность. Помимо него, в Казань на территорию авиазавода №124 перебросили еще несколько авиапредприятий, в том числе огромный московский авиазавод №22. В "схватке гигантов" за производственные помещения, оборудование и жилье у ермолаевцев не было никаких шансов. Большинство сотрудников завода разместили на бетонированном полу в здании кинотеатра "Чаткы", представлявшем собой большой пустующий сарай.
Отмечалось недружелюбное отношение к эвакуированным со стороны местного населения - татар. Несчастных переселенцев "обдирали, как липку" торговцы местного рынка и хозяева квартир, куда многие перебрались, хлебнув прелестей жизни в "Чаткы". В зимних условиях, когда трамвай встал из-за снежных заносов, рабочим приходилось добираться пешком, проделывая путь в 10-15 км в одну сторону. В сложившихся условиях было уже не до создания новых вариантов бомбардировщика - на передний план для всех работников завода и ОКБ вышла страшная по своей сути борьба за физическое выживание.
"Наступило томительное, тягостное безделье, хаос, анархия, - вспоминал А.К.Аронов. - Печальнее всего то, что коллектив стал распадаться, каждый старался устроиться, кто во что горазд, повально все болтались на базарах..." Фактически на протяжении полугода завод полностью "выбило из колеи", лишь одна небольшая группа работников продолжала заниматься государственными испытаниями Ер-2 2АМ-37 в Свердловске, а другая - ремонтировать поступавшие в Казань "Еры", требовавшие восстановления после аварийных посадок.
14 ноября 1940 г., вскоре после окончания госиспытаний ДБ-240 2М-105, Ермолаев получил от НКАП указание установить на первый опытный самолет более мощные моторы АМ-35А конструкции А.А.Микулина, с которыми разработчики надеялись заметно улучшить летные данные. Однако в первую очередь предполагалось уменьшить длину разбега и взлетную дистанцию. Двигатель указанного типа был значительно тяжелее М-105 (на 230 кг) и имел больший удельный расход топлива (285-315 г/л.с.хч против 270-288 г/л.с.хч у М-105), что не могло не сказаться на дальности полета. Однако повышенная мощность моторов казалась в тот момент более важной: помимо лучших взлетных характеристик, она должна была обеспечить полет на одном моторе без снижения (при ограниченной полетной массе, разумеется), а также более высокую скорость на маршруте. На самолете смонтировали новые моторамы и усилили центроплан, переделали основные амортстойки с целью установки колес увеличенных размеров (1200x450 мм). Срок предъявления машины на госиспытания был установлен 1 апреля 1941 г. На этом этапе (середина ноября 1940 г.) предполагали, что к работам подключится и серийный завод №18, который должен был, начиная с 71-й машины, выпускать ермолаевские бомбардировщики с моторами АМ-35А.
Вначале работы по новому варианту сдерживались отсутствием винтов ВИШ-22Т диаметром 3,4 м. Лишь в последних числах января 1941 г. приступили к пробежкам и подлетам. При попытке взлететь с Центрального аэродрома Москвы на разбеге левый мотор "обрезал" из-за падения давления бензина. Самолет развернуло, оказалась повреждена стойка шасси. Вскоре после этого один из моторов пришлось отправить на завод №24 для переборки. В конце февраля новая попытка Н.П.Шебанова взлететь окончилась неудачей из-за отказа двигателя. Наконец, 1 марта состоялся первый успешный полет. На этот раз моторы работали нормально, но уже спустя четыре дня полеты пришлось прекратить до особого распоряжения НКАП. С двигателей производства завода №24 предписывалось снять регуляторы давления наддува и отправить на доработку. В середине марта полеты возобновились, но ненадолго: при опробовании винтомоторной группы (ВМГ) дважды разорвало воздушно-масляный радиатор. Причина была в том, что давление масла в контуре превышало расчетное значение.
Во второй половине марта пришел запрет на полеты всех опытных машин с двигателями АМ-35А и АМ-37 до устранения дефектов, выявившихся у этих моторов. Известно, что 12 марта 1941 г. при испытаниях МиГ-3 погиб заводской летчик А.Н.Екатов (именно он впервые поднял в .небо И-200), а до него в этом же году сложили головы еще два испытателя МиГов: Кулешов и Афанасьев. Волна катастроф пронеслась и по строевым частям. Положение оказалось настолько серьезным, что вышло специальное постановление СНК СССР, в котором намечались меры по доработке моторов Микулина. Одним из важнейших мероприятий считалось внедрение механического управления лопатками Поликовского, регулировавшими направление потока воздуха на входе приводного центробежного нагнетателя (ПЦН).
Полеты Ep-2 2AM-35A возобновились только в мае, после чего самолет был передан в ЛИИ на аэродром Раменское. Пилотировал машину летчик М.А.Самусев. Следует отметить, что этот вариант испытывался позднее, чем считавшийся более перспективным "Ер" с АМ-37. По мнению старшего военпреда, к началу июня "завод №240 потерял интерес к доводке Ep-2 2AM-35A". Отношение к машине "наверху" также стало прохладным. Шахурин считал, что уж если на самолете с АМ-37 не удалось улучшить взлетные характеристики "Ера", то с менее мощными, но столь же тяжеловесными серийными "движками" эта затея вообще не имела перспективы.
Вскоре один из моторов снова вышел из строя, а затем было принято решение еще раз переоборудовать самолет, на этот раз в дублер машины с моторами АМ-37. Осенью самолет перегнали в Казань. Дальнейшая судьба первого опытного ДБ-240 неизвестна. Возможно, именно эта машина, управляемая А.Н.Гринчиком, потерпела катастрофу при посадке на казанском аэродроме, врезавшись в здание на его окраине (экипаж самолета уцелел, но пострадали обитатели общежития).
Вариант самолета ДБ-240 с моторами АМ-37 был самым непосредственным соперником ильюшинского ДБ-4 (задан постановлением Комитета Обороны №226 от 29 июля 1939 г.) с такой же силовой установкой, и даже испытания обеих машин начались с незначительным разрывом во времени. В конце 1940 г. - начале 1941 г. АМ-37 являлся самым мощным отечественным двигателем водяного охлаждения, удовлетворительно прошедшим заводские 100-часовые испытания. Быстрое освоение в серийном производстве нового микулинского "движка" руководство НКАП считало приоритетной задачей завода №24 в 1941 г. Стоит отметить, что мотор АМ-37 и строившийся серийно АМ-35А были полностью аналогичны и взаимозаменяемы друг с другом по всем узлам за исключением:
АМ-37 имел воздухо-водяной радиатор для охлаждения воздуха, подаваемого в карбюраторы после нагнетателя, а на моторе АМ-35А вместо него устанавливалась так называемая проставка, т.е. отрезок воздухопровода;
АМ-37 имел дополнительный насос для нагнетания воды в воздухо-водяной радиатор;
диаметр крыльчатки нагнетателя мотора АМ-37 равнялся 285 мм вместо 275 мм у мотора АМ-35А.
Другими словами, мотор АМ-35А мог быть сравнительно легко переделан в АМ-37, что обеспечивало повышение взлетной мощности до 1400 л.с, а эксплуатационной - до 1250 л.с. на высоте 6000 м.
Хронологически вариант ермолаевского бомбардировщика с моторами АМ-37 появился раньше, чем машина с АМ-35, и являлся естественной реакцией ОКБ-240 на не вполне удовлетворительные результаты испытаний машины с М-105. Первый полет ДБ-240 2АМ-37 (опытный экземпляр №2) состоялся 25 октября 1940 г., но он выявил столь сильный перегрев моторов, что нормальная эксплуатация машины исключалась. Дело в том, что в условиях явного цейтнота конструкторы решили оставить почти без изменений систему охлаждения ВМГ, а ведь мощность и теплоотдача АМ-37 были на 30-40% большими, чем у М-105. В нескольких полетах, скорее похожих на подскоки, Шебанову удалось лишь проверить устойчивость и управляемость машины. Быстро нараставшая температура воды и масла уже через семь-десять минут после взлета заставляли идти на вынужденную посадку. Словом, попытка решить проблему силовой установки "малой кровью" провалилась, и потребовалась замена водяных и маслорадиаторов на агрегаты с большей производительностью.
Это сильно усложняло задачу ОКБ Ермолаева, ведь в соответствии с приказом НКАП №577 от 23 октября 1940 г. на подготовку ДБ-240 2АМ-37 к госиспытаниям выделялось всего три месяца.
В начале января 1941 г. самолет был вновь выведен на аэродром. В ходе наземных испытаний и рулежек снова выявился перегрев масла, а также ненадежная работа карбюраторов. Кроме того, проверка ВМГ производилась с нештатными винтами ВИШ-22Е диаметром всего 3 м, которые были подобраны для моторов М-105 и, естественно, не позволяли "снять с валов" всю мощность. Расчеты показывали, что нормальные полеты были возможны только с винтами ВИШ-22Т диаметром 3,4 м, однако они на заводе №240 отсутствовали. В силу указанных обстоятельств Ермолаев принял решение отправить моторы на микулинский завод №24 для доводки и регулировки.
В течение января самолету ДБ-240 2АМ-37 так и не удалось подняться в воздух. Его основной соперник ДБ-4 2АМ-37, проходивший испытания на заводе №39, также провел январь на земле, сначала из-за болезни летчика, а позднее по причине недоведенности силовой установки. Кроме того, результаты продувок в ЦАГИ заставили коллектив Ильюшина переделать хвостовое оперение и увеличить стреловидность консолей. В добавок, по решению правительства около 70% сотрудников ОКБ были перенацелены на оказание помощи серийным заводам, начавшим производство Ил-2. Работы по ДБ-4 существенно затормозились, и ДБ-240 2АМ-37 получил реальный шанс опередить соперника. Но и у Ермолаева к этому времени забот - полон рот: правительство потребовало в кратчайшее время обеспечить достройку серийных бомбардировщиков Ер-2 на Воронежском заводе. Поэтому машину временно передали для доводки в ЛИИ НКАП.
Только в конце марта два экземпляра ДБ-4 и один ДБ-240 2АМ-37 (иногда в заводской переписке его называли Ер-2 2АМ-37 или Ер-4) были подготовлены к проведению испытательных полетов. Но тут развернулась эпопея с переделками моторов Микулина на механическое управление лопатками Поликовского, что вновь отодвинуло сроки "вправо". Наконец, 14 мая 1941 г. ДБ-4 дважды поднялся в воздух и даже набрал высоту 4000 м. Однако радости конструктору это не принесло: выявилась настоятельная необходимость еще одной переделки хвостового оперения. На этот раз решено было отказаться от двухкилевой схемы и установить на самолет только один киль, как на ДБ-3. Доработка машины потребовала значительного времени.
26 мая 1941 г. снова поднялся в воздух Ер-4. Машину пилотировал летчик А.Д.Алексеев. При наборе высоты вновь, в который уже раз, выявился перегрев масла. Правда, на горизонтальных "площадках" ВМГ стала работать почти без замечаний. В очередном полете 8 июня удалось получить на высоте 7000 м максимальную скорость 519 км/ч *-наивысшую скорость горизонтального полета, когда-либо достигнутую на самолетах "ермолаевского" семейства. Спустя два дня произошло ЧП с самолетом ДБ-4: в полете разрушился подшипник нагнетателя из-за раскрутки винта ВИШ-24АБ. Ильюшинцам предстояли все новые и новые доработки, хотя и ермолаевцам забот тоже хватало: 15 июня ЛИИ вернул машину на завод №240 для доводки ВМГ, уменьшения аэродинамической компенсации элеронов и устранения течи бензина из баков. Впрочем, заключение специалистов ЛИИ (его подписали заместитель начальника ЛИИ полковник А.Б.Юмашев и ведущий инженер самолета А.М.Соловьев) по этому варианту самолета можно считать в целом благоприятным:
"Самолет Ер-2 2АМ-37 может быть рекомендован для серийного производства при условии выполнения следующих требований.
Установки на всех стрелковых точках пулеметов ВТ с запасом у штурмана на 300 патронов, у стрелка - 600 патронов.
Установки бронестекла в козырьке фонаря.
Снятия бака №3 и переноса на его место баллонов инертного газа и кислородных с целью сдвига вперед центровки на 2,5%.
Увеличения эффективности основной и дополнительной охлаждающих систем по рекомендациям ЛИИ.
Увеличения продольной устойчивости и уменьшения нагрузок на элероны".
К началу войны Ер-2 2АМ-37 находился в сборочном цехе завода №240. При первом ночном налете германской авиации на столицу СССР 22 июля 1941 г. шальная бомба угодила именно в этот цех. По оценке заместителя директора завода В.В.Осиповича, ущерб составил приблизительно 400 тысяч рублей, в разной степени пострадали два опытных самолета, в том числе и вариант с АМ-37. Ермолаев, убежденный в перспективности именно этой модификации машины, обратился с письмом к руководству НКАП и предложил переделать силами завода №240 несколько серийных Ер-2 производства воронежского завода, заменив моторы М-105 на АМ-37. Предложение было принято, и по меньшей мере три поврежденных в авариях самолета доставили в Москву. Позднее один из них вернулся в строевую часть (вероятно, именно о нем упоминает в своей книге А.И.Молодчий). Другой перегнали в Казань в ходе эвакуации завода, позднее он тоже попал в полк. Третья машина осталась в Москве, и ее дальнейшая судьба остается неясной (в отчете завода за 1942 г. сообщается о переделке еще одного самолета под АМ-37, вероятно, это и есть тот самый третий).
20 сентября 1941 г после ремонта и переоборудования опытную машину с АМ-37 в соответствии с распоряжением заместителя начальника ГУ ВВС КА передали на государственные испытания в НИИ ВВС. Ведущим инженером по самолету был назначен военинженер 2-го ранга Н.М.Кокорин, ведущим летчиком-испытателем - майор Лисицин, ведущим штурманом - старший лейтенант Литвинчук. В качестве важнейших отличий самолета от варианта с моторами М-105 специалисты НИИ отметили:
винты ВИШ-22Т увеличенного диаметра (3,4м);
крупнокалиберные пулеметы БТ во всех огневых точках;
колеса основных стоек с типоразмером 1200x450 мм;
гидравлическую систему аварийного выпуска шасси (вместо механической);
усиленное бронирование рабочих мест стрелка и стрелка-радиста;
синхронный автоматический прицел ПС-1, установленный вместо обычного при цела 0ПБ-2М.
Первые же полеты продемонстрировали такой "букет" недоделок, что уже 24 сентября их пришлось прекратить. Помимо достаточно тревиальных (для каждой опытной машины) недоработок, начальник института бригадный инженер Федоров доложил начальнику ГУ ВВС генералу Петрову о поразительных вещах, например о том, что летчик Ер-2 2АМ-37 "при выпуске и уборке шасси вынужден передавать управление штурману, после чего он двумя руками с помощью левой ноги (?!!) смещает ручку управления краном..." Далее Федоров настаивал на необходимости "обязать главного конструктора завода №240 тов. Ермолаева немедленно устранить указанные дефекты". Испытания явно затягивались. В связи с вынужденной переброской самолета в Свердловск на аэродром Кольцово, куда было переведено соответствующее подразделение НИИ ВВС, они были закончены только в начале января 1942 г.
Несмотря на обилие недостатков, постепенно устранявшихся, Ер-2 с моторами АМ-37 был чрезвычайно высоко оценен летчиками и инженерами НИИ ВВС. По мнению Николая Максимовича Кокорина, по "комплексу летно-тактических данных ему не было равных в мире". Действительно, этот дальний бомбардировщик обладал максимальной скоростью, превысившей 500 км/ч на высоте 6000 м, и был способен пролететь расстояние в 3000 км с грузом бомб 1000 кг при средней скорости 408 км/ч. Высокая средняя скорость снижала вероятность перехвата и время пребывания над территорией противника. Самолет был хорошо вооружен (три крупнокалиберных пулемета) и забронирован (130 кг стальной брони), имел лучшую устойчивость по сравнению с Ил-4 и меньше утомлял пилота.
Наибольшие трудности при доводке создавала своеобразная система охлаждения двигателей. Водо-воздушные радиаторы в консолях крыла между лонжеронами (типа ОП-158) были на этом варианте машины дополнены еще двумя парами радиаторов ОП-275, установленными в задней части мотогондол (как на яковлевском ББ-22 и микояновском МиГ-5). Эти последние работали совместно с водо-масляным радиатором ОП-355 (охлаждение масла) и воздухо-водяным радиатором тип 307, предназначенным для охлаждения воздуха за нагнетателем. Таким образом, привычных воздухозаборников маслорадиаторов на Ер-2 2АМ-37 не было совсем. Многоконтурная система охлаждения оказалась недостаточно сбалансированной. Потребовалось повышение производительности всех первичных водо-воздушных радиаторов, а это было совсем не просто в условиях войны, когда малейшие изменения в серийные образцы техники разрешалось вносить только после согласования с наркомом.
Другим крупным недостатком машины являлись плохие взлетно-посадочные характеристики. Моторы стали мощнее почти на 30%, но и масса пустого самолета увеличилась на 1800 кг. К тому же, стремясь избежать крупных переделок, конструкторы не стали радикально менять конструкцию мотоотсеков, поэтому диаметр винтов нельзя было сделать больше 3,4 м - лопасти задели бы за фюзеляж. Такие винты не обеспечивали эффективного съема мощности с моторов. В связи с этим длина разбега самолета при взлетной массе 14000 кг составила 975 м, а взлетная дистанция - 2270 м.
И все же главной причиной отказа от серийного производства Ер-2 2АМ-37 оказались отнюдь не указанные выше недостатки. Мотор АМ-37 накануне войны считался запущенным в серийное производство на заводе №24, но объемы этого производства были минимальными. По официальным сведениям НКАП, в 1941 г. были построены всего 29 двигателей этого типа. Между тем, желающих получить этот мотор было предостаточно, напомним лишь главных претендентов: "103" А.Н.Туполева, ТИС Н.Н.Поликарпова, МиГ-5 (ДиС) и МиГ-7 А.И.Микояна... Как известно, в 1942 г. по решению правительства все усилия завода были сосредоточены на производстве двигателей АМ-38 для штурмовиков Ил-2 и незначительного количества АМ-35А, предназначенных для МиГов и ТБ-7. Ер-2 снова не повезло с "сердцем"'.
Последним вариантом ермолаевского бомбардировщика с моторами А.А.Микулина оказался Ер-2 2АМ-39. Двигатели с взлетной мощностью 1700 л.с. и номинальной 1300 л.с. некоторое время рассматривались в качестве альтернативы дизелям А.Д.Чаромского. Осенью 1942 г. ОКБ Ермолаева прорабатывало два варианта машины; по состоянию на 1 января 1943 г. проектные работы были выполнены по первому варианту на 89%, а по второму - на 31%. В производство запустили некоторые узлы силовой установки, но до постройки опытного самолета с моторами АМ-39 дело так и не дошло. Вероятно, в тот период времени перспективы "дизельного" Ер-2 расценивались как более предпочтительные, а новый микулинский супермотор имел весьма отдаленное и неясное будущее...
На протяжении всей войны отечественная авиапромышленность испытывала острую нужду в мощном высотном моторе жидкостного охлаждения, сравнимом по своим характеристикам с английскими и немецкими двигателями. Одним из путей решения этой задачи в то время считалось увеличение числа цилиндров (их конструкция при этом заимствовалась у отработанных, но менее мощных "движков") до 18-24. Упоминавшийся выше 18-цилиндровый мотор М-120 представлял собой, грубо говоря, устройство из трех блоков цилиндров мотора М-103, соединенных в Y-образную сборку. Еще дальше пошли создатели мотора МБ-100, которые предложили 24-цилиндровую Х-образную схему с использованием 4 блоков двигателя М-105. Из 1347 деталей МБ-100 735 наименований (55%) были взяты от серийного М-105. Мотор имел два коленвала, работавших на общий вал винта, при этом у каждой пары блоков имелся собственный приводной нагнетатель. Мощность МБ-100 составляла: на взлетном режиме - 2200 л.с, такой же она была и на 1-й границе высотности (2000 м), на 2-й границе высотности (4000 м) - 2100 л.с. при массе сухого мотора 1250 кг (для сравнения, масса мотора М-105ПФ2 - 600 кг при максимальной мощности 1280 л.с).
Главным конструктором этого изделия был А.М.Добротворский, а разработка велась на заводе №16 "под патронажем" НКВД специалистами, находившимися в заключении.
После успешного окончания станковых испытаний мотор нужно было опробовать в воздухе. Наиболее подходящим "стендом" сочли Ер-2, и в июне 1942 г. ермолаевское ОКБ-134 (обстоятельства, потребовавшие смены наименования ОКБ, изложены ниже в разделе, посвященном варианту самолета с дизелями М-30) получило от НКАП соответствующий приказ. Из-за разрушения втулки одного из специально спроектированных винтов ВИШ-70Е на самолет пришлось установить серийные винты АВ-7Ф-18В диаметром 4,1 м, которые по своим характеристикам не вполне соответствовали мощности двигателей и не позволяли снять с них всю мощность. Однако результаты испытаний с другими винтами (ВИШ-24,АВ-9ЕЛ-116) оказались еще менее удачными.
Установка мощнейших и чрезвычайно тяжелых моторов на самолет потребовала многочисленных переделок в конструкции планера. Впервые на Ер-2 было введено расчленение крыла на шесть отсеков. Маслорадиаторы ОП-433 размещались в носках консолей, а водорадиаторы ОП-422 - в центроплане крыла. Потребовалось увеличить площадь горизонтального и вертикального оперения. Очень непростой оказалась задача капотировки двигателя. Его вал был коротким, а мидель очень большим (ширина мотора - 1467 мм, высота - 1080 мм), поэтому аэродинамика мотогондол получилась небезупречной. В 1942 г. самолет изготовили в металле, но начать полеты не успели. Следует учесть, что возможности завода №134, организованного 12 июля на новом месте, были куда скромнее, чем у прежнего 240-го. На протяжении всего 1943 г. проводились доводочные работы и отладка систем. Первый полет машины состоялся 28 августа 1943 г., но затем из-за возникшей тряски производилась отладка мотоустановок на земле. Цикл испытаний мотора МБ-100 на самолете Ер-2 удалось закончить только к июлю 1944 г. Ведущими инженерами от завода №134 были Сверчевский и Казанли, пилотировал машину Герой Советского Союза полковник Алексеев.
Летные данные бомбардировщика с моторами А.М.Добротворского оказались средними: при полетной массе 13000 кг максимальная скорость на высоте 4000 м составила всего 475 км/ч. На режиме эксплуатационной мощности двигатели расходовали почти тонну бензина в час, поэтому нормального запаса в 3-4 тонны хватало лишь на 1500-1700 км. По комплексу летно-технических характеристик самолет не представлял интереса для Авиации дальнего действия. Следует отметить, что МБ-100 заметно уступал аналогичным зарубежным моторам по удельным параметрам. Так, английский 24-цилиндровый "Сейбр" при приблизительно равной взлетной мощности весил на 200 кг меньше. "Лоб" МБ-100 был в полтора раза больше, чем у "Сейбра". Да и надежность отечественного мотора не выдерживала критики: его ресурс составлял всего 50 часов. В общем, требовалась доводка, и завод №16 к 1945 г. подготовил форсированный вариант МБ-100Ф. С ним испытания Ер-2 продолжились, но положительных результатов, достаточных для получения рекомендации о передаче в серию, добиться не удалось.
Авиационные дизели в начале сороковых были предметом особой гордости отечественных моторостроителей. Только в СССР и Германии дизель-моторы были "доведены" до уровня отработки, позволившего перейти к летным испытаниям и даже к постройке серийных самолетов, оснащенных данным типом силовой установки. Но если в Германии основной упор при создании авиационного дизеля делался на повышении надежности, то в СССР - на достижении наибольшей мощности. В нашей стране применение авиадизелей считалось наиболее перспективным на дальних и тяжелых бомбардировщиках. Для самолетов этих классов на первом плане стояли требования к экономичности и высокой единичной мощности "движка". Поскольку максимальная взлетная масса двухмоторного дальнего бомбардировщика в то время оценивалась величиной 16-18 т, то для получения хороших взлетных качеств и достаточно большой крейсерской скорости (порядка 400 км/ч) требовалось "снимать" с каждого из двух валов не менее 1500-1800 л.с. На получение именно таких характеристик в первую очередь и нацелевалась деятельность отечественных "дизельных" КБ.
Важнейшими достоинствами дизелей считались существенно меньший расход топлива по сравнению с карбюраторными моторами, а также меньшая пожароопасность керосина (дизельного топлива) по сравнению с легко воспламеняющимся авиационным бензином. Кроме того, дизельное топливо имеет большую плотность, поэтому в баки одной и той же емкости можно залить больше топлива (по массе). Недостатком дизеля является то, что он значительно тяжелее карбюраторного собрата той же мощности. Это связано с большими ударными нагрузками, характерными для процесса сгорания топлива, которое воспламеняется от сжатия. Дизели имеют худшую по сравнению с бензиновыми моторами приемистость. Для их запуска требуется мощный стартер, гораздо более тяжелый, чем у карбюраторного мотора.
Основной вклад в создание авиационных дизелей в СССР был сделан отделом нефтяных двигателей ЦИАМа, которым до ареста руководил Андрей Дмитриевич Чаромский. В 1936-1937 гг. этот коллектив разработал дизель АН-1А мощностью 900 л.с, которая благодаря ПЦН сохранялась до высоты 2500 м. Мотор прошел летные испытания на самолете ТБ-ЗД. В дальнейшем доработками конструкции АН-1А занимались два независимых коллектива. Один из них, возглавлявшийся В.М.Яковлевым, работал на знаменитом Кировском заводе в Ленинграде и совершенствовал мотор М-40 (прежнее название - АН-1Р, после ареста А.Д.Чаромского на всех синьках чертежей его замазали и заменили новым). Степень секретности дизелей считалась настолько высокой, что допуск к соответствующей документации давали лично наркомы А.И.Шахурин и Л.П.Берия. Из-за этого даже произошел скандал, когда военпреды (они ведь были из другого ведомства - наркомата обороны) на заводе длительное время не могли ознакомиться с продукцией, качество которой обязаны были контролировать "по положению".
Второе КБ, организованное при московском заводе №82, представляло собой "шарашку", фактическим руководителем которой был "враг народа" А.Д.Чаромский (но в документах НКАП того периода его фамилия нигде не фигурировала, номинально ответственными считались директор завода С.И.Жилин и главный инженер А.Г.Таканаев). Разработанный коллективом "зэков" дизель назывался М-30. Развитие обеих моделей (М-40 и М-30) велось в одном генеральном направлении: при сохранении рабочего объема, диаметра цилиндра и хода поршня конструкторы добивались повышения взлетной мощности и высотности мотора за счет использования двухступенчатых турбокомпрессоров (ТК-88 на М-40 и ТК-82 на М-30). На каждом двигателе устанавливались по четыре ТК, на этом этапе моторы не имели приводных нагнетателей. В дальнейшем такое решение было признано ошибочным, но в середине 1940 г. недостатки схемы еще не успели осознать, а полученные результаты переоценивались. За благополучным окончанием стендовых испытаний М-40 последовало решение о развертывании их серийного производства помимо Кировского завода еще и на Харьковском тракторном, а позднее и на заводе №75\ Кроме того, В.М.Яковлеву была поставлена задача форсирования мотора до 1500 л.с. на взлетном режиме и до 1250 л.с. на номинальном. Этот вариант двигателя получил обозначение М-40Ф.
В мае 1940 г. у Чаромского "на выходе" был готов мотор М-30 с аналогичными техническими характеристиками. Оба двигателя проходили летные испытания, правда, ограниченного объема, на двух самолетах БОК-15. До майского (1940 ) постановления Комитета Обороны при СНК оба двигателя предназначались в основном для достижения политического результата - кругосветного беспосадочного полета советского самолета под управлением М.М.Громова. Технические параметры комплекса самолет-мотор могли обеспечить выполнение этой задачи при условии, что двигатель выдержит не менее 100 ч непрерывной работы на номинальной мощности. Однако летом 1940 г. ни М-30, ни М-40 не имели еще такого ресурса. Комитет Обороны выдал моторостроителям новое задание: в августе 1940 г. провести государственные испытания обоих типов дизелей на стенде, а в октябре-декабре установить их на самолеты ТБ-7 и ДБ-240, после чего приступить к летным испытаниям.
Трудности доводки отодвинули сроки реализации заданий Комитета Обороны. Только в ноябре 1940 г., после завершения стендовых испытаний дизельного авиамотора М-40, в ОКБ-240 разработали эскизный проект, а 17 марта 1941 г. под председательством начальника НИИ ВВС генерал-майора А.И.Филина в присутствии Ермолаева и Озимкова состоялось заседание макетной комиссии по новому самолету, но уже с форсированными дизелями М-40Ф. Максимальную бомбовую нагрузку машины задали равной 6000 кг, при этом одна ФАБ-2000 должна была подвешиваться внутри фюзеляжа, а еще две - на подкрыльевых держателях!! Такой вариант вооружения в то время считался неподъемным даже для четырехмоторного ТБ-7 (лишь во второй половине войны самолеты Пе-8 с моторами АШ-82Ф в исключительных случаях стали совершать боевые вылеты с шестью тоннами бомб на борту). Не дожидаясь начала испытаний, руководство НКАП с благословления СНК спланировало серийный выпуск "дизельных" ДБ-240, начиная с третьего квартала 1941 г. Как уже упоминалось, всего воронежский завод №18 должен был до конца этого года выпустить 90 машин2, а в 1942 г. - построить 800 самолетов!
В середине апреля 1941 г. самолет Ер-2 с дизелями М-40Ф был выведен на аэродром и совершил ряд рулежек и подлетов. По результатам отработки пришлось заменить гидроцилиндры подъема основных стоек шасси. При очередной пробежке сложился костыль, хвостовой кок оказался помят. Оба узла пришлось заменить. Первый полет самолета сдерживался отсутствием заводского летчика: к этому времени Н.П.Шебанов уволился с завода №240, а другой не был назначен. Без Ермолаева решение этого вопроса затянулось. Сам главный конструктор весной 1941 г. почти безвылазно находился в Воронеже на серийном заводе. Только в начале мая к полетам на Ер-2 2М-40Ф был допущен летчик Л.А.Дудкин. Он совершил несколько подлетов, машина в воздухе вела себя нормально. 15 мая летчик из ЛИИ НКАП Шилев перегнал машину в Раменское на испытательный аэродром института. Здесь она оказалась в компании "дальних родственников" - ТБ-7 с дизельными моторами М-30 (зав. №4227) и М-40Ф (зав. №4225). Все дизельные самолеты летали нечасто в основном из-за выявившейся низкой надежности турбокомпрессоров, у которых то и дело рассыпались подшипники и "летели" лопатки. Не минула чаша сия и Ер-2: в конце мая оба его мотора вышли из строя и были отправлены на завод-изготовитель.
Ведущим летчиком по Ер-2 с М-40Ф в ЛИИ НКАП был назначен Г.М.Шиянов. До начала войны ему удалось выполнить 15 полетов, при этом пришлось еще не раз менять турбокомпрессоры и кожухи выхлопных коллекторов. Кроме того, выявился повышенный расход масла, в связи с чем потребовалось значительно увеличить объем маслобаков. С 7 июня проводимые испытания постановлением правительства были переведены в разряд совместных с НИИ ВВС, для чего в Раменское прибыли военные летчики облета. Одновременно машина в некоторых "внутренних" документах ОКБ получила новое наименование - Ер-6. В дальнейшем под этим обозначением проходил самолет с "универсальной" моторамой, позволявшей без всяких изменений монтировать на ней двигатель М-40Ф, либо М-30, либо АМ-38Ф.
23 июля 1941 г. начальник ЛИИ НКАП М.М.Громов утвердил акт об испытании самолета Ер-2 с моторами М-40Ф. Целью испытаний являлась проверка максимальной скоростной дальности машины при длительности полета порядка 17-20 ч. Максимальная взлетная масса машины при этом оценивалась в 16500-17000 кг, что было явно завышено. Реально самолет с такой массой при мощности дизелей, ограниченной ЦИАМом по максимальному удельному расходу топлива, не смог бы оторваться от земли, поэтому его взлетная масса не могла превышать 15000 кг. В соответствии с расчетами максимальная скорость машины должна была составить 480 км/ч, на испытаниях удалось получить всего 448 км/ч. Недобор скорости ведущий инженер Н.С.Рыбко объяснял меньшей номинальной мощностью двигателей, неучтенной интерференцией открытых жалюзи системы охлаждения и крыла, а также не-убирающимся хвостовым колесом.
По причине плохой приемистости дизелей взлетная мощность устанавливалась только в конце разбега, из-за этого длина разбега и взлетная дистанция возрастали на 220-260 м против расчетных значений. Кроме того, недостаточным признали и диаметр винтов, который и так возрос до 3,8 м. А ведь специально для дизельных машин крыло самолета пришлось перепроектировать, увеличив размах центропланной секции. На дублере Ер-2 2М-40Ф смонтировали винты диаметром 4,1 м, за счет чего намечали получить уменьшенную на 150 м длину разбега и повышенную дальность. Однако эта машина была построена только в октябре 1941 г. По причине недоведенности двигателей М-40Ф полетов в 1941 г. не производилось, а позднее ее переоборудовали в интересах программы Ер-2 2М-30. Третью машину, предназначенную для установки дизелей М-40Ф или М-30, начали строить летом 1941 г., но затем ее разобрали при эвакуации завода №240 в Казань.
Что же касается первого Ер-2 с М-40Ф, то он, как и дизельные ТБ-7, стал заложником мотора, серьезно подорвавшего свое реноме при налете 81-й авиадивизии на Берлин в ночь на 10 августа 1941 г. Только один ТБ-7 (с дизелями М-30) из семи отправившихся в полет машин (восьмая разбилась при взлете) сумел вернуться на аэродром Пушкин, все остальные в той или иной мере пострадали из-за дефектов дизелей М-40Ф. Характерно, что все недостатки силовой установки, на которые руководство НКАП охотно закрывало глаза до берлинского фиаско, "вдруг" выявились и стали достаточным основанием для почти полного свертывания дизельной программы. Правда, поначалу считались дискредитированными только М-40Ф, а на моторы Чаромского "епитимья" была наложена несколько позднее. Главными поводами для критики являлась их неустойчивая работа при малых расходах и на режиме планирования.
С наступлением холодов с новой силой обнаружились эти и другие трудности с обеспечением нормальной работы дизелей. "При запуске моторы сильно трясут... начинают работать некоторые цилиндры или один блок, и лишь после прогрева до 60° работают все цилиндры, - отмечалось в отчете по испытаниям. - На высоте более 4000 м при уменьшении расходов до 70-90 кг/ч моторы или отдельные блоки самопроизвольно самовыключаются". Самовыключение дизелей с системой наддува от двухступенчатых турбокомпрессоров объяснялось тем, что на большой высоте давление и температура воздуха на всасывании не обеспечивали вспышки в части цилиндров, что вело к резкому уменьшению оборотов ТК и дальнейшему понижению давления воздуха за ними. Кроме того, моторы сильно вибрировали (виной тому считалась динамическая неотбапансированность подвижных частей) и вызывали противную мелкую тряску всей конструкции самолета.
Еще одной неприятной особенностью дизелей оказалась излишне усложненная техника посадки машины. Обычно на планировании двигатель дросселируют, чтобы избежать разгона скорости. Но дизель с нагнетанием от ТК по указанным выше причинам не желал устойчиво работать на "малом газе". Несимметричная тяга моторов в этом режиме полета абсолютно недопустима, поэтому пилотам-испытателям приходилось совершать посадку "по-планерному", то есть с выключенными двигателями. Разумеется, это было неприемлемо для строевых летчиков. Достаточно вспомнить, что даже такой выдающийся мастер, как В.П.Чкалов стал жертвой ошибки в расчете при заходе на посадку с отказавшим мотором.
И все же Ермолаев надеялся доработать машину, в связи с чем 5 августа 1941 г. он обратился с письмом к наркому авиапромышленности А.И.Шахурину: "...Учитывая особую нужду нашей обороны в дальних бомбардировщиках, считаем необходимым продолжить работу нашего завода по созданию самолетов - дальних бомбардировщиков и просим Вас ... дать возможность коллективу нашего завода закончить доводку самолета Ер-2 2М-40Ф". Однако судьбу М-40Ф практически решил неудачный налет ТБ-7 на Берлин.
Осенью 1941 г. немцы блокировали Ленинград и продолжение работ по авиадизелям М-40Ф на Кировском заводе стало невозможным. Харьковский тракторный был полностью переориентирован на выпуск танков Т-34 и дизелей В-2 к ним. По этим причинам программа М-40Ф была свернута, и в первой половине 1942 г. всякие доработки Ер-2 с этим вариантом силовой установки прекратились. Не был реализован и план возобновления производства дизельных Ер-2 на заводе №18, хотя конструкторы ОКБ Ермолаева еще в первой половине 1941 г. передали в Воронеж полный комплект чертежей.
К началу лета того же года в СССР уже было построено около 200 авиационных дизелей, в том числе Кировским заводом и ХТЗ - до 150 М-40 и М-40Ф, а заводом №82 - до полусотни М-30. Этими моторами на первом этапе стали оснащаться самолеты ТБ-7 производства казанского завода №124. Во вторую очередь потребителями дизелей являлись "Еры". Поскольку в начале 1941 г. серийное производство Ер-2 с дизелями только планировалось, а вариант ТБ-7 уже существовал в металле, то и хлебнуть "дизельных прелестей" раньше других довелось коллективу ОКБ И.Ф.Незваля и сотрудникам завода №124. Первые итоги эксплуатации двигателей с воспламенением от сжатия, надо признать, оказались нерадостными. В ходе испытаний только 22% моторов М-40 и 10% моторов М-30 смогли наработать более 50 ч, при этом примерно каждый третий дизель выходил из строя, не отслужив и 10 ч!
Двигатель М-30 проектировался А.Д.Чаромским с учетом уже выявленных недостатков М-40. В частности, были сконструированы моноблоки цилиндров (один из дефектов М-40 - выбивание алюминиевой прокладки в газовом стыке блоков), применен более жесткий коленчатый вал, новые шатуны и усиленный картер мотора, в конструкции которых учитывался французский опыт. Для этого Чаромскому и его сотрудникам пришлось тщательно изучить все "тонкости" мотора "Испано-Сюиза" HS12Y, который стал основой для целого семейства отечественных авиадвигателей М-100/М-105.
В целом мотор М-30 оказался проще в производстве и в эксплуатации по сравнению с "сороковым". Конструкция его в силовом отношении являлась более жесткой, и при меньшей массе мотор после соответствующих доводок стал более надежным, допускающим форсирование без особых переделок. В декабре 1940 г. он прошел 100-часовые государственные испытания, а в июне 1941 г - комиссионные 150-часовые испытания на станке. И все же "тридцатка", как и все новые изделия, страдала большим количеством хотя и мелких, но неприятных дефектов. Унаследовала она и самый главный недостаток М-40: склонность к самовыключению при полете на крейсерской скорости на высоте более 4000 м.
Планы оснащения опытного Ер-2 двигателями М-30 в 1941 г. не были реализованы из-за начала войны, перенацеливания завода №240 на серийное производство кассет мелких бомб КМБ-2 (НКАП "спустил" заводу план производства кассет, предусматривающий выпуск 1000 штук в месяц) и последующей его эвакуации в Казань. Кроме того, много усилий ОКБ-240 потратило на варианты бомбардировщика с моторами М-40Ф и АМ-37, не говоря уж о серийных машинах. Только после возвращения в Москву весной 1942 г. Ермолаев сосредоточил основное внимание на дизеле М-30.
А обстановка вокруг мотора А.Д.Чаром-ского в этот период складывалась непростая. Разочарованное результатами эксплуатации дизельных ТБ-7, руководство НКАП и страны (как обычно не обошлось и без высших лиц государства) в феврале-марте 1942 г. приняло решение ликвидировать последнее из занимавшихся авиационными дизелями предприятий - завод №82. Это решение мотивировалось необходимостью укрепления производственной базы завода №45, дублировавшего производство моторов АМ-38 для штурмовиков Ил-2. В сложной ситуации единственным союзником "дизелистов" выступили ВВС КА в лице начальника Главного управления заказов и технического снабжения бригинженера Н.П.Селезнева. Он обратился с письмом к заведующему авиационным отделом ЦК ВКП(б) Вавилову, в котором ходатайствовал об отмене "разгромного" решения ГКО №1440сс от 14 марта 1942 г. В частности, Селезнев писал:
"Авиадизель М-30, проверенный в боевых операциях на самолете ТБ-7, подтвердил положительные качества дизеля.
Для устранения основного дефекта мотора: самовыключения при планировании на высотах более 4000 м завод №82 спроектировал комбинированный наддув к мотору М-30: от турбокомпрессора и приводного центробежного нагнетателя. Мотор такой изготовлен и в начале марта 1942 г. успешно закончил 50-часовые стендовые испытания. Для решения о запуске М-30 с комбинированным наддувом в серию нужно провести лишь небольшие летные испытания.
Мотор М-30 имеет перспективу развития и может быть доведен в течение 4-5 месяцев до мощности 1750 л.с.
... Единственный в СССР по производству авиадизелей завод №82 имеет большой опыт по доводке дизелей и изготовлению малых серий, имеет необходимое оборудование и технологию серийного производства, имеет квалифицированные кадры, впитавшие культуру авиадизелестроения и способные в ближайшие 4-5 месяцев наладить серийное производство".
Несмотря на это письмо и даже на то, что более ранним постановлением ГКО № 1207сс от 24 января 1942 г. завод №82 был обязан выпустить к 1 мая 1942 г. серийный дизель М-30 с комбинированным наддувом, решение о ликвидации предприятия вступило в силу. Главный конструктор по М-30 в ЦИАМ (была и такая любопытная должность) Тулупов попытался обратиться к высшим должностным лицам государства и написал еще одно письмо, на этот раз Л.З.Мехлису. Результат оказался тот же.
Но вся цепочка поразительных решений еще не закончилась. Не прошло и трех месяцев, как тот же ГКО 4 июня 1942 г. выпустил решение №1866сс, в котором НКАПу предлагалось организовать новый завод №5001... "по производству мелких серий авиационных дизелей". При этом теперь уже заводу №45 было предписано срочно передать специальное "дизельное" оборудование на новый завод, а последнему - переоборудовать к июлю два Ер-2 и к августу пять ТБ-7 под М-30! Впрочем, ни НКАП, ни Госплан СССР, ни завод №45 не выполнили предписаний высшего руководящего органа страны. Чаромскому и его коллегам пришлось "отдуваться" самим, по крохам собирая необходимые станки и инструменты. Естественно, что эффективность работ на протяжении 1942 г. оказалась чрезвычайно низкой.
В феврале-марте 1942 г., после почти полугодового пребывания в Казани, завод №240 был реэвакуирован в Москву. И тут оказалось, что прежняя территория завода и даже его номер "экспроприированы" конструкторским коллективом С.В.Ильюшина. Ермолаев пытался "бороться за правду", но в результате сложившееся положение было закреплено приказом НКАП №304 от 21 апреля 1942 г. Ермолаевцы вместе с чертежным хозяйством и станочным парком оказались "в подвешенном состоянии". Впрочем, вскоре их положение "существенно облегчилось" - станки и оборудование отобрали. Только в июле серьезно уменьшившемуся по составу коллективу передали территорию "Б" завода №240 и здание эвакуированного Библиотечного института наркомата просвещения. Из рабочих к этому моменту остались только 70 человек, а из станков - целых пять! Завод, по существу, начинал жизнь заново под новым номером 134. Первыми задачами для рабочих стало переоборудование двух поврежденных "Еров", доставленных с фронта, под моторы АМ-35А и еще одного - под моторы АМ-37. После восстановительного ремонта все три машины были сданы в 747-й авиаполк полковника Гусева.
К сентябрю 1942 г. был готов "в металле" новый вариант бомбардировщика Ер-2 с моторами М-30Б, получивший №4. Сегодня непросто разобраться, почему при исчислении номеров были "проигнорированы" опытные машины с М-40, во всяком случае известно, что машина №3 - это экземпляр, использованный при статиспытаниях. От экземпляра №2 с моторами АМ-37 новый вариант Ер-2 отличался не только мотоустановкой. Так, мидель фюзеляжа увеличился за счет наращивания его в нижней части на 70 мм. Возросшие размеры бомбоотсека позволяли подвешивать внутрь до 20 бомб ФАБ-100 или восемь ФАБ-250, еще одним вариантом подвески были четыре полутонки. Три наружных бомбодержателя обеспечивали возможность подвески 1000-кг фугасок на каждый замок, а на средней точке при необходимости самолет мог поднять и двухтонную бомбу!! Створки бомбоотсека при открывании убирались внутрь фюзеляжа, сдвигаясь вдоль бортов (как на американском "Либерейторе"). Вместо входного люка стрелков, одновременно служившего и для выпуска нижней оборонительной установки, были введены два отдельных, при этом люковую установку смонтировали в постоянно выпущенном положении, прикрыв обтекателем. Взамен верхней турели ТАТ-БТ на самолете смонтировали установку ТУМ-2 с пулеметом УБТ. Колпак фонаря пилота увеличили по ширине на 100 мм, гнутые боковые стекла заменили плоскими, но козырек остался прежним по форме. В конструкции фонаря предусмотрели возможность аварийного сбрасывания верхних и боковых панелей. Крыло самолета состояло из шести отдельных конструктивных частей, не считая законцовок: двух консолей, двух мотоотсеков и двух центропланных отсеков, пристыкованных к фюзеляжу.
Буква "Б" в названии мотора означала, что наддув осуществлялся комбинированным способом: в дополнение к двум оставленным турбокомпрессорам Чаромский снабдил дизель приводным нагнетателем, заимствованным от мотора АМ-38. Это мероприятие обеспечило устойчивую работу мотора при пониженных расходах топлива и на больших высотах полета. В связи с применением винтов ВИШ-24 диаметром 4,1 м мотогондолы пришлось разнести шире, при этом размах крыла увеличился до 22,79 м. Площадь вертикального оперения уменьшилась на 0,1 м2, при этом площадь рулей направления увеличилась на 0,18 м2. Механизм уборки и выпуска шасси выполнили электрогидравлическим. Были введены изменения в систему охлаждения двигателей и в топливную систему самолета. Масса пустой машины увеличилась до 10325 кг (что почти на полторы тонны больше, чем у Ер-2 2АМ-37), а максимальная взлетная (расчетная) - до 17650 кг2! Состав экипажа не изменился и включал пилота, штурмана, стрелка и стрелка-радиста.
Только в феврале 1943 г. самолет предъявили на испытания в НИИ ВВС. Их проводили ведущий инженер инженер-подполковник Н.К.Кокорин и ведущие летчики полковник Алексеев и майор В.В.Лисицин. По оценкам летчиков, самолет был прост в пилотировании почти на всех режимах. Его максимальная скорость по сравнению с вариантом с АМ-37 уменьшилась до 429 км/ч, зато расчетная максимальная дальность полета превысила первоначально заданную для Ер-2 и достигла фантастических 5500 км. Бомбардировщик стал заметно более живучим, ведь керосин, в отличие от бензина, загорался в воздухе крайне неохотно. Общая масса брони достигла 180 кг, при этом пилот получил 15-мм бронеспинку. Верхняя турель оснащалась электроприводом, что заметно облегчило работу стрелка (поворот на 360° осуществлялся всего за 6 с) и увеличило точность стрельбы. В письме начальнику НИИ ВВС генерал-лейтенанту П.А.Лосюкову, датированном 1 июня 1943 г., Ермолаев указывал, что новый вариант его бомбардировщика по количеству доставляемых к цели бомб вдвое превосходит Ил-4. Кроме того, Ер-2 имел преимущество перед самолетом Ильюшина по скорости полета - как у земли, так и на высоте. В частности, при дальности полета 3000 км Ил-4 мог взять на борт 1000 кг бомб, а Ер-2 2М-30Б - 2000 кг.
Вместе с тем, отмечались и недостатки Ер-2 2М-30Б - малая скороподъемность, большая взлетная дистанция, неспособность лететь без потери высоты на одном моторе при полетной массе более 14200 кг. Машина получилась перетяжеленной, мощности двигателей опять не хватало. При работе на земле из-за отсутствия регуляторов минимальных оборотов руление было затруднено. Планирование перед посадкой по этой же причине приходилось осуществлять с выключенными моторами.
И все же в ходе испытаний работа двигателей не вызвала особых нареканий со стороны экипажей НИИ ВВС. По результатам испытаний отмечалось, что "обслуживание моторов М-30Б наземным персоналом зимой и летом проще, нежели обслуживание бензиновых моторов ввиду отсутствия системы зажигания и карбюраторов при наличии надежно работающей впрыскивающей аппаратуры. Топливная аппаратура (топливный насос ТН-12 и форсунки ТФ-1), установленная на М-30Б, за все время испытаний работала надежно и дефектов не имела".
14 апреля 1943 г. полковник А.Д.Алексеев стартовал на "Ере" для беспосадочного полета по маршруту Москва-Омск-Москва на дальность 4500 км с грузом 1000 кг. Взлетная масса машины составляла 17700 кг, в баках плескалось 4900 кг керосина. Из-за встречи с грозовым фронтом в районе Елабуги Алексееву пришлось вернуться. Более успешно прошел полет по маршруту Раменское-Казань-Свердловск и обратно, его общая протяженность составила 3950 км. В надежде на улучшение взлетных свойств во второй половине июля 1943 г. на самолет установили опытные четырехлопастные винты АВ-9ЕЛ-116, но ожидания не оправдались. Более того, с новыми винтами скорость полета даже уменьшилась. А вот опробованная на той же машине новая шаровая носовая стрелковая установка с пулеметом УБТ конструкции завода №134 оказалась удачнее прежней купольной (разработки И.И.Торопова), и в дальнейшем стала серийной.
По оценке командования АДЦ, опытный Ер-2 с моторами М-30Б в целом соответствовал предъявляемым требованиям к дальнему бомбардировщику. В традициях времени, не дожидаясь окончания полной программы доводки машины, ГКО своим постановлением №4170 от 21 сентября 1943 г. возобновил серийное производство Ер-2, на этот раз на заводе №39 в Иркутске, прежде производившем Ил-4. Так Ермолаев во второй раз "обошел на вираже" С.В.Ильюшина, в то временя разрабатывавшего новый дальний бомбардировщик Ил-6.
Внешне новая ильюшинская машина сильно напоминала увеличенный Ил-4. По составу бомбардировочного вооружения она не отличалась от Ер-2 2М-30Б, зато оборонительное вооружение несла заметно более мощное: пять 12,7-мм пулеметов УБТ или три пушки Ш-20. Удельные параметры бомбардировщиков при одинаковых двигателях были весьма близкими, но процесс доводки мотоустановки у ильюшинцев шел гораздо труднее и в конечном счете они отстали от ермолаевцев примерно на полгода.
Опытный Ил-6 был построен на иркутском заводе №39 в августе 1943 г. В первых же полетах выяснилось, что машина имеет неудовлетворительную поперечную устойчивость и не летит "в горизонте" на одном моторе. Дальнейшие испытания пришлось прекратить, самолет разобрали и отправили в Москву на завод №240 железнодорожным транспортом. Позднее туда же отослали изготовленные агрегаты второго опытного Ил-6. Решение ГКО о возобновлении серийного производства Ер-2 нанесло почти смертельный удар по программе Ил-6. Дальнейшие надежды его создателей были связаны лишь с форсированным вариантом мотора М-30БФ взлетной мощностью 1900 л.с. Но и ОКБ-134 могло рассчитывать на новый "движок" - это предусматривалось постановлением ГКО №4170 от 21 сентября 1943 г. Что же касается вооружения, то и здесь перспективы "Ера" выглядели не хуже: в варианте Ер-2БМ он должен был, как и Ил-6, получить три 20-мм пушки.
Первые два серийные Ер-2 с двигателями М-30Б иркутские авиастроители построили в декабре 1943 г., как это и предусматривалось правительственным заданием. Однако на деле директор завода №39 В.И.Абрамов слегка "пустил пыль в глаза" руководству, поскольку эти сданные "по бою" (то есть годные для боевых действий) самолеты на деле имели огромный перечень недоделок. Так, у головного серийного бомбардировщика военная приемка насчитала 157 дефектов. Весь январь и часть февраля 1944 г. продолжалась доводка, и лишь во второй половине месяца появилась возможность передачи машины зав. №7013901 специалистам НИИ ВВС для проведения государственных испытаний. Вначале испытания проходили в Иркутске, а в апреле самолет перегнали в Чкаловскую. И вот тогда началось...
Еще в августе при обсуждении результатов госиспытаний и в декабре 1943 г., утверждая тактико-технические требования к серийному Ер-2, представители АДД предложили ввести в состав экипажа второго пилота, посадив его рядом с командиром. В этом пожелании чувствуется влияние опыта эксплуатации американского бомбардировщика В-25, также состоявшего на вооружении АДД. Кроме того, военные настояли на замене верхней пулеметной установки на пушечную и применении колес увеличенных размеров (на основных стойках- 1325x485 мм, а костыльного - 700x300 мм). Кое-какие изменения внес сам главный конструктор. Так, длина фюзеляжа самолета за счет удлинения бомбоотсека увеличилась на 102 мм, а размах крыла - на 290 мм. В интересах обеспечения центровки моторы пришлось вынести вперед на 145 мм, увеличилась площадь рулей высоты и вертикального оперения. Эти полезные, в общем, нововведения привели к росту массы пустого самолета на 330 кг. Второй пилот дал еще 90 кг. И все это в сочетании с моторами АЧ-30Б (это наименование двигателю было присвоено в знак признания заслуг его главного конструктора А.Д.Чаромского) маcсового производства, надежность которых оставляла желать лучшего.
Между тем, командование АДД требовало, чтобы летные данные машины в серии, по крайней мере, не ухудшились. Оно снова хотело от Ермолаева чуда и прежде всего - нормальных, по тогдашним представлениям, взлетных качеств. А ведь они и так были "на пределе" даже у более легкого опытного самолета. В общем, как и следовало ожидать, госиспытания серийного Ер-2 2АЧ-30Б закончились оглушительным провалом. Заместитель начальника НИИ ВВС генерал-лейтенант Лосюков докладывал руководству Военно-воздушных Сил: "Из 146 календарных дней периода испытаний самолет простоял на доводках и разного рода ремонтных работах 89 дней... Такие дефекты, как отказ замков гидроцилиндров шасси, ...зависание плунжера топливного насоса, разрушение труб турбокомпрессора, течь воды и масла... являются опасными для производства полетов".
Основные претензии были связаны с мотоустановкой, но хватало и дефектов по планеру. Так, например, в ходе ночных тренировок выяснилось, что изогнутое остекление фонаря кабины пилотов вносило сильные искажения и затрудняло выполнение взлета и посадки. Командование АДД обратилось к конструктору с требованием о замене гнутых стекол на плоские, для чего следовало полностью изменить конструкцию фонаря. Донимали течи гидросистемы, недостаточная эффективность тормозов, отказы системы выпуска и уборки шасси, стрелковых и бомбардировочной установок. Важнейшим недостатком Ер-2 2АЧ-30Б по-прежнему оставалась его неспособность лететь без снижения на одном моторе даже у земли. Отказ одного двигателя в лучшем случае заканчивался вынужденной посадкой вне аэродрома. Большая длина разбега, малая скороподъемность бомбардировщика затрудняли выполнение взлета.
В числе наиболее серьезных дефектов силовой установки фигурировали выход из строя элементов топливной аппаратуры, турбокомпрессоров, регуляторов, поломки рессоры привода генератора и его замасливание. Вопреки бытовавшему мнению о том, что все дело "упиралось" в прецизионные узлы АЧ-30Б (форсунки, впрыскивающие насосы), наделе большинство неприятностей оказались связаны с элементарными нарушениями технологии при изготовлении обычных, а не "специфически-дизельных" деталей. Порой отливки корпусов некоторых узлов на несколько миллиметров "уходили" от чертежей. В июне 1944 г. на завод №39 прибыл целый десант из Москвы - комиссия наркомата авиапромышленности во главе с начальником ЦИАМа генералом Кашириным. "Комиссия, как и всякая, заседала, члены поругивались, сваливая грехи мотористов на самолетчиков и обратно - словом, картина обычная, - рассказывал А.К.Аронов. - Результатом явился документ с мероприятиями, реализация которых, как выяснилось впоследствии, дала ощутимые результаты, хотя и не вылечила силовую установку на 100%".
Лишь к августу 1944 г. наиболее серьезные дефекты, препятствовавшие началу нормальной эксплуатации самолета, удалось устранить. К концу месяца в строевые части передали первый десяток машин. Начался этап переучивания летчиков Алл в ходе которого "Еры" эксплуатировались нещадно. "Один за другим поднимались и садились самолеты, беспрерывный гул работающих моторов создавал впечатление, что на аэродроме появился "вечный дизель", не останавливающийся ни на минуту, - вспоминал гвардии полковник Горевалов. - Летчики-инструкторы Зюзин, Головкин, Рогульский, Левашев, Аницкий, Лунев, Морозов и другие почти не вылезали из кабин, совершая в сутки по 50-60 (!!!) вывозных полетов каждый". Нарком Шахурин счел, что основные неприятности с "Ером" позади и предложил Сталину поощрить коллектив и его руководителя. 19 августа В.Г.Ермолаев получил звание генерал-майора ИТС, а 2 сентября - орден Суворова II степени. Награждение конструктора полководческим орденом, по-видимому, означало, что Верховный Главнокомандующий многого ждал от новейшего дальнего бомбардировщика, каждый экземпляр которого теперь обходился государству в 850 тысяч рублей (без стоимости дизелей!).
Но двигатели "Ера" по-прежнему нарабатывали по 40-50 часов и выходили из строя. Недостаточные мощности моторного завода №500 заставили подключить к выпуску АЧ-30Б другое предприятие - завод №45, имевший значительный опыт выпуска серийной продукции. В 1944 г. он успел построить 145 дизелей в дополнение к 2930 моторам АМ-38Ф, в то время как завод №500 изготовил лишь 398 моторов конструкции А.Д.Чаромского. По культуре производства 45-й завод оказался впереди, хоть и освоил производство дизелей позднее. Инженеры полков сразу отметили, что его АЧ-30Б отличались более высокой надежностью2.
В начале октября 1944 г. на заводе №39 начались испытания серийного самолета зав. №7053911 с изменениями, внесенными по результатам эксплуатации первых дизельных Ер-2 в войсках. Ведущими инженерами по испытаниям были А.С.Захарчук и инженер-майор К.И.Самарский, пилотировали машину капитаны А.А.Холодов и С.П.Мазур. В ходе испытаний самолет совершил 21 полет, по результатам был сделан вывод о "практическом соответствии полученных ЛТД самолета Ер-2 техническим условиям договора". Важнейшими отличиями этого "Ера" от машины с зав. №7013901 считались:
электрогидравлическая система уборки и выпуска шасси с реверсивными агрегатами СБА-56р, примененная взамен чисто электрической с моторами УШ-1;
новые колеса с усиленными тормозами;
измененная конструкция коков винтов, стопора костыля, предохранительного экрана люковой установки и т.п.;
применение аварийного слива топлива.
Последнее мероприятие преследовало цель максимального сокращения полетной массы машины, чтобы она не так стремительно "сыпалась" после отказа двигателя. И все же испытатели указали на неутешительный результат - "выполнение горизонтального полета... на одном работающем моторе невозможно". Кроме того, на самолете по-прежнему монтировался фонарь кабины пилотов, получивший отрицательную оценку АДД. Летчики-испытатели предложили понизить остекление кабины штурмана в интересах улучшения обзора при взлете и посадке.
Представители ермолаевского ОКБ, почти безвылазно находившиеся на заводе №39, совместно с иркутскими специалистами во второй половине октября отработали и запустили в серию новый вариант фонаря кабины пилотов. В его передних и боковых гранях использовались только плоские стекла, при этом для исключения бликов и искажений боковые стекла смонтировали вертикально. Новые фонари, унифицированные по узлам крепления, завод стал изготавливать для замены старых на уже выпущенных и отправленных в войска самолетах.
В пятницу 13 декабря 1944 г. тридцатипятилетний генерал Ермолаев вместе с женой поездом выехал из Москвы в Иркутск. Какое-то предчувствие томило его; прощаясь на перроне вокзала, сотрудники ОКБ запомнили невеселое настроение главного. Приехав в Иркутск, Ермолаев заболел сыпным тифом, через несколько дней - возникло осложнение на легкие и печень, еще немного спустя - менингит. Сталин, узнав о болезни Владимира Григорьевича, спросил: "Кто его лечит, не нужна ли медицинская помощь из Москвы?" Ему доложили, что мобилизована вся иркутская и томская профессура. В течение двух недель были испробованы все известные в ту пору средства, но ничто не помогло и в последний день 1944 г. Ермолаев скончался, а уже 5 января состоялись его похороны на Новодевичьем кладбище в Москве. Временно исполняющим обязанности главного конструктора стал М.В.Орлов.
Смерть главного конструктора серьезно затормозила: но не остановила работы по Ер-2. В конце 1944 г. на заводе №134 производились опытные работы на двух серийных машинах (зав. №7013901 и №7023901). Первая использовалась для отладки систем вооружения, а на второй полностью переделали носовую часть фюзеляжа с кабинами штурмана и пилотов. Обычные для "Ера" эллиптические носовые очертания сменились прямыми, что почти не повлияло на летные данные, зато заметно улучшило обзор из кабины летчиков. Работа штурмана с секстантом стала удобнее благодаря прозрачному астрокуполу.
Самолет зав. №7023901 был оснащен форсированными двигателями АЧ-30БФ, выпущенными в очень малом количестве (всего 11 единиц). Форсирование мотора достигалось за счет впрыскивания бензина во всасывающий патрубок нагнетателя дополнительно к основному топливу - керосину. Взлетная мощность дизеля составляла 1900 л.с, а на боевом режиме - 1600 л.с. Номинальная мощность осталась без изменений. Емкости бачка для форсажного топлива хватало примерно на 45 минут полета. За время испытаний летчик полковник Алексеев совершил 44 полета, в том числе восемь - ночью. В отчете было специально подчеркнуто: "На самолете Ер-2 с установкой опытных моторов АЧ-30БФ впервые достигнуты удовлетворительные взлетные свойства с нормальным и перегрузочным полетным весом". Отмечалось, что моторы на форсированном режиме работали вполне удовлетворительно, обладали хорошей приемистостью. Полеты с выключением двигателя не производились. Алексеев особо отметил простоту пилотирования как днем, так и ночью, отличный обзор с кресел обоих пилотов, несложность выполнения ночной посадки. Максимальную взлетную массу машины в ходе полетов доводили до 18т. Впечатленный полученными результатами, генерал Лосюков предложил срочно передать Ер-2 с АЧ-30БФ на государственные испытания. К сожалению, реализовать эту идею не удалось из-за низкой надежности силовой установки.
По решению наркомата, согласованному с командованием АДД, завод №39 в январе 1945 г. был обязан изготовить и сдать на госиспытания в НИИ ВВС два эталонных Ер-2 с изменениями, внесенными главным конструктором, и устраненными дефектами. В качестве таковых были выделены самолеты зав. №№7103901 и 7103902. Однако внезапная смерть Ермолаева и неразбериха, возникшая в связи с ней, позволили директору Абрамову по-тихому "замотать" указание НКАП.
Тем временем все больше бомбардировщиков поступало в строевые части. Доставкой серийных Ер-2 из Иркутска в европейскую часть страны занимались экипажи 73-й вспомогательной авиадивизии (вад), специально развернутой в составе АДД для перегонки самолетов по сибирской трассе. В апреле 1944 г. из трех первых переданных в АДД машин две получил НИИ ВВС, а третью оставили в 73-й вад для подготовки и переучивания ее летчиков на новую матчасть. В июне следующая небольшая партия Ер-2 (четыре самолета) отправилась "своим ходом" в Астафьево, где началось переучивание руководящего летного состава вновь сформированных полков. Начиная с этого месяца, ввиду ненадежной работы винтомоторной группы в сдаточную программу ввели обязательный предварительный четырехчасовой полет на высоте 6000 м в районе аэродрома. С темпом четыре-девять машин в месяц экипажи из 73-й вад перегоняли "Еры" вплоть до декабря, а всего в течение 1944 г. пять авиакорпусов АДД (1, 2-й и 3-й гвардейские, 6-й и 8-й) успели принять 34 бомбардировщика. Еще пять машин сидели на аэродромах сибирской трассы (два в Красноярске, по одному в Омске, Янауле и Казани). Наибольшее количество Ер-2 в 1944 г. попало во 2-й гвардейский авиакорпус ДД - 20 единиц.
В январе 1945 г. из-за испортившейся погоды на маршруте Иркутск-Красноярск-Омск-Свердловск и необходимости выполнения доработок, связанных с заменой фонаря кабины пилотов, ни одна из машин не перегонялась, зато в феврале, марте и апреле ВВС КА получили 33, 30 и 41 самолет, соответственно. Подавляющее большинство из них опять-таки предназначалось для 2-го гвардейского авиакорпуса. Однако в целом следует признать, что доля бомбардировщиков, переданных в войска, по отношению к суммарному объему выпуска Ер-2 оказалась небольшой (25% в 1944 г. и около 50% по состоянию на конец апреля 1945 г.). Налицо были серьезные технические проблемы, препятствовавшие широкому внедрению самолета в строевые части. В мае - сентябре 1945 г. экипажи 73-й вад перегнали по сибирской трассе еще 80 машин. Можно было подвести итоги: за 15 месяцев работы по сибирской трассе переброшено 218 Ер-2, в авариях и катастрофах оказались потерянными 11 машин, а еще 10 бомбардировщиков сидели "на вынужденной" вне аэродромов.
Часть "Еров" отправилась на войну железнодорожным транспортом. Самолеты, упакованные в ящики, подавались для сборки на московский 456-й авиазавод НКАП, директором которого был Т.Х.Филимончук. Всего в 1944 г. таким способом перебросили 20 Ер-2, из них только две машины успели собрать до конца года. По плану первого квартала 1945 г. предусматривалось "обработать" еще два десятка самолетов, но реально завод сдал только 18 единиц. Параллельно производилась сборка самолетов Ил-4 производства заводов №39 (Иркутск) и №126 (Комсомольск-на-Амуре). "Илов" за первые четыре месяца 1945 г. собрали значительно больше - 96 машин. Характерно, что цена комплекса работ по Ер-2 почти вдвое превышала цену сборки Ил-4 - 39,1 тысячи рублей против 21,5 тысячи.
После недолгих колебаний в марте 1945 г. нарком Шахурин принял решение об объединении осиротевшего ОКБ-134 и конструкторского коллектива П.О.Сухого. Последний без особого энтузиазма согласился стать третьим главным конструктором бомбардировщика, в судьбе которого изобиловали огромные проблемы. Но выбора у Сухого не было, ведь после прекращения производства ближнего бомбардировщика Су-2 и отказа НКАП от запуска в серию штурмовика Су-6 коллектив был вынужден работать "на полку". А тут - и опытный, и серийный завод, неизмеримо выросшие возможности. Однако и цена оказалась немалой: с первых дней Сухому пришлось решать проблемы, накопившиеся за месяцы относительного "безвластия".
Помимо лихорадочных усилий по текущим доработкам Ер-2, ОКБ-134 еще в 1944 г. начало проектирование улучшенного варианта машины с более мощными двигателями, увеличенной бомбовой нагрузкой и пушечным вооружением. Впоследствии эти работы привели к появлению проекта Ер-2БМ (большая модернизация). Проводился анализ нескольких вариантов с моторами АМ-39 (первые прикидки относились еще к 1942 г.), АЧ-30БФ и новейшими, еще не существовавшими в металле дизелями АЧ-31.
В мае 1945 г. наркомат авиапромышленности решил привлечь к сборке Ер-2 таганрогский завод №86. Из Иркутска железнодорожным транспортом туда были отправлены пять комплектов узлов и агрегатов. Судя по всему, именно это выдающееся событие впоследствии позволило некоторым историкам авиации утверждать, что в Таганроге якобы осуществлялось серийное производство "Еров".
Самолет представлял собой двухмоторный пятиместный цельнометаллический моноплан с крылом типа "обратная чайка" и разнесенным вертикальным оперением. Пятым членом экипажа стал второй пилот, кресло которого размещалось справа от командирского под общим фонарем. Рабочее место штурмана было смещено в носовую часть фюзеляжа.
Фюзеляж самолета моноблочной конструкции, треугольный в поперечном сечении с переходом к овалу в носу и хвостовой части. В продольном сечении фюзеляж имел форму дужки крыла. Конструкция целиком дюралевая за исключением двух основных шпангоутов, изготовленных из стальных хромансилевых труб.
Основные геометрические особенности крыла самолета Ер-2 2АЧ-30Б по сравнению с Ер-2 2М-105 сохранились: профиль П-134, угол поперечного V центроплана -19°, консолей +7°, угол стреловидности по передней кромке +13°. Трапециевидное в плане крыло площадью 79,06 м2 и размахом 23,08 м имело сужение 4,84 при длине корневой хорды 5,305 м. Относительная толщина профиля менялась от 16,3% у корня до 7% на конце. Крыло состояло из восьми разъемных частей: по две центропланных, мотогондольных и консольных секции плюс пара законцовок. Силовой набор центроплана и мотоотсеков выполнялся из стальных хромансилевых труб, а все остальное, включая обшивку, - из дюраля. Крыло оснащалось щитками типа Шренк с электрогидравлической системой выпуска и уборки. Проводка управления рулями и элеронами - жесткая, триммерами - тросовая.
На основных стойках шасси применялись колеса с типоразмером 1325x485 мм, хвостовое колесо - 700x300 мм. Схема уборки и выпуска шасси электрогидравлическая, для аварийного выпуска имелась ручная помпа.
Моторы АЧ-30Б оснащались винтами АВ-5ЛВ-116 диаметром 4,1 м, расстояние между осями моторов составляло 6,18 м. Регуляторы шага винтов - типа Р-7. На самолете имелись 10 встроенных в крыло топливных баков и один внутрифюзеляжный съемный в бомбоотсеке. Общая емкость баков для топлива составляла 5160 кг, все баки были оснащены системой нейтрального газа. Два маслобака размещались в фюзеляже позади кабины пилотов.
Оборонительное вооружение самолета включало три стрелковые установки: носовую НУ-134 с пулеметом УБТ (195 патронов), люковую ЛУ-МВ-2Б также с УБТ (275 патронов) и верхнюю ТУМ-5 с пушкой ШВАК (200 патронов). Максимальная бомбовая нагрузка составляла 5000 кг, из них 3000 кг на наружной подвеске. Средний наружный держатель Дер-19 позволял транспортировать бомбу ФАБ-2000, внешние - ФАБ-1000. Максимальный калибр бомб внутренней подвески - 500 кг (4 шт.), другие варианты предусматривали транспортировку 20 ФАБ-100 или восьми ФАБ-250 на кассетных держателях КД-2 и КД-3. Самолет оснащался дневным прицелом ОПБ-1Р и ночным НКПБ-7, электрическим сбрасывателем ЭСБР-6 и его механическим дублерами АСП-340 (у пилотов) и АСШ-340 (у штурмана).
В состав оборудования машины входили радиостанция РСБ-Збис, радиополукомпас РПК-2, самолетное переговорное устройство СПУ-5Ф и автопилот АП-42. Высотное оборудование включало 5 кислородных приборов КП-12 с парой 12-литровых баллонов для каждого члена экипажа. Самолет оснащался ночным фотоаппаратом НАФА-19.
После окончания войны на Западе требования ВВС к качеству боевой техники начали стремительно ужесточаться. Это коснулось не только "Еров", но и самолетов других типов. Между тем, поступавшие на самолетостроительные заводы комплектующие в мае-июне были еще "военного производства". Задел агрегатов на заводе №39 по состоянию на 10 мая составлял: по фюзеляжам - 57 единиц, крылу - 78 комплектов, оперению - 70 комплектов. Кроме того, на аэродроме простаивали десятка полтора планеров Ер-2, законченные производством в апреле. А вот моторы и маслорадиаторы на иркутском заводе отсутствовали вовсе (их приемку "тормознула" военная приемка предприятий-смежников). По-видимому, сказалось, что в апреле при облете самолетов с дизелями АЧ-30Б завода №500 произошли два случая обрыва шатунов и один случай заклинивания мотора в воздухе.
В предвидении начала войны с Японией началась переброска войск на Восток. Масштабы и длительность грядущих боев трудно было предвидеть, ведь и американские штабы в начале 1945 г. прогнозировали окончательную победу только через пару лет... Темпы выпуска боевой авиационной техники летом сорок пятого снизились незначительно, а что касается "Еров", то их ежемесячный выпуск планировали сохранить на уровне 40 машин.
Но реализовать эти планы не удалось. "Омоторивать", как тогда говорили, выпущенные бомбардировщики оказалось нечем - большая часть из того скудного количества АЧ-30Б, что прибывало на завод №39, еще на этапе наземных "прогонок" выходила из строя. Всего за май и три летних месяца военпреды ВВС приняли 35 машин - менее месячной нормы.
Тогда же по заданию НКАПа с целью определения возможностей машины с хорошо доведенными серийными моторами, на Ер-2 (зав. №1850405) установили ВК-105ПФ-2 мощностью 1290 л.с. Судя по номеру, это был последний уцелевший бомбардировщик, построенный на воронежском авиазаводе. Однако и его постигла печальная участь: в седьмом полете из-за пожара произошла катастрофа и весь экипаж во главе с летчиком-испытателем П.К.Маслюковым погиб.
24 августа 1945 г. постановлением ГКО приемку Ер-2 прекратили. Это решение было предопределено отрицательными результатами войсковых испытаний, закончившихся в 18-й бад. К уже известным претензиям строевые летчики добавили ведомость дефектов, вновь содержавшую почти полсотни замечаний. Главный инженер ВВС КА генерал-полковник ИАС А.К.Репин с тревогой отметил, что "выявляющиеся в процессе все новые и серьезные дефекты... создают перспективу бесконечных доводок". В соответствии с приказом НКАП №359 от 31 августа 1945 г. главному конструктору П.О.Сухому и директору завода №39 давалось два месяца на устранение всех дефектов. 15 ноября три полностью соответствующих требованиям самолета Ер-2ММ (малая модернизация) завод обязан был передать на госиспытания, а в декабре предъявить 20 Ер-2ММ для повторных войсковых испытаний.
Первым делом директор завода Абрамов приказал прекратить всякие доводки самолетов, уже законченных производством. К этому моменту предприятие заканчивало выпуск машин 22-й серии. Из числа последних 5 бомбардировщиков были разобраны и использованы в качестве "заготовок" для варианта "ММ". Поступившие к сентябрю 1945 г. из ОКБ П.О.Сухого 1100 чертежей, отличавшие этот вариант от прежнего, составляли всего 75% от потребного количества, следовательно, всего предстояло внести более 1450 изменений. Что касается варианта Ер-2БМ (большая модернизация), то здесь ожидалось приблизительно 3000 изменений по сравнению с "базовым" бомбардировщиком. Срок готовности Ер-2БМ устанавливался 1 января 1946 г.
Но сроки, как это уже не раз было с "Ером", оказались сорваны. В качестве причин руководством завода выдвигались несвоевременная передача чертежей главным конструктором и неготовность "доработанных" моторов. Проект Ер-2ММ предполагал использование более мощных дизелей АЧ-31 с флюгерными винтами АВ-7Е-18К. Это мероприятие обещало устранить два самых главных недостатка бомбардировщика - невозможность полета без снижения на одном моторе и неприемлемо большую длину разбега. Моторы АЧ-31 до конца года так и не поступили на завод, поэтому на построенных таки в декабре (!) трех Ер-2ММ пришлось установить обычные серийные АЧ-30Б1. Но значительная часть вины лежала и на заводе №39. Как отмечал старший военпред инженер-подполковник Никулин, "приказ №359... не дошел, как следовало бы этого ожидать, ни до руководства, ни до значительной части ИТР завода. Завод по-прежнему пытается делать "как-нибудь", лишь бы выполнить план..."
Заметим, что в приказе №359 указывалось на неудовлетворительную работу конструктора Чаромского и заводов №45 и №500 по доводке и устранению дефектов дизеля. Всего в документе было перечислено 24 дефекта (в том числе обрыв шатунов, поломка поршневых колец, коленвала, подшипников турбокомпрессоров). К концу ноября мотористам удалось в основном устранить все недоработки, кроме одной: надежность работы топливной аппаратуры, по прежнему оставалась низкой. Директора моторных заводов Кононенко (№500) и М.С.Комаров (№45) на совещании в НКАП справедливо указывали, что ответственность за это должны нести изготовители топливных насосов и форсунок, то есть предприятия-смежники №219 и №315. Вместе с тем, Кононенко считал, что требования военных чрезмерны: "Они хотят получить вещь сверххорошую. Этого на сегодняшний день мы дать не можем. Мы не можем давать дизелей, которые не выбрасывали бы масло. Дымление на номинале всегда имело место..." Мотивируя тем, что 12 моторов на заводах №45 и №500 успешно прошли 100-часовые испытания, директора дружно ратовали за возобновление серийного производства АЧ-30Б в том виде, какой он приобрел после выполненных доводок.
Но заместитель наркома Дементьев остался недоволен: "Два года мы мучаемся с дизелем, и до сих пор этот вопрос не разрешен (строго говоря, "мучения" НКАП с дизелем продолжались уже более пяти лет, с первых серийных ТБ-7 4М-40 - Прим. авт.). Я снимаю все остальные задания с дизельного отдела ЦИАМ, только пусть он обеспечит нам выполнение этого решения ГКО..." Закончил замнаркома откровенной угрозой "Чаромскому со товарищи": "Если вы этого не сделаете - уберем".
Несмотря на все усилия двигателистов и давление "верхов", довести дизели так и не удалось. Ни в 1945, ни в 1946 году самолеты Ер-2ММ так и не поступили на госиспытания, а Ер-2БМ даже не успели достроить.
Тем временем новое руководство НКАП (в марте 1946 г. Сталин снял А.И.Шахурина с должности наркома авиапромышленности) не захотело связывать себе руки изрядно надоевшей "болячкой". К тому же на казанском заводе полным ходом развернулись работы по дальнему бомбардировщику Б-4 (будущему Ту-4), носителю ядерной бомбы, которому "Ер", даже модернизированный, уступал по всем статьям. Поэтому в том же марте 1946 г. Ер-2 был снят с вооружения. Полки, укомплектованные этими машинами, были частью расформированы, частью перевооружены на "старые-добрые", но уже окончательно устаревшие Ил-4. Списанные "Еры" долгое время ждали своего часа, постепенно "раскурочиваясь" любознательным аэродромным людом. Весь огромный задел, созданный на заводе №39, пропал, повторив судьбу двухсот с лишком "условных" Ер-2 воронежского завода. И лишь стальным шпангоутам фюзеляжа бомбардировщика нашли неожиданное применение, изготовив из них забор вокруг заводского Дома культуры...
Тактико-технические характеристики
Экипаж, чел4
Масса, кг
пустого11300
взлетная13700
Тип двигателя
M-105, kW2 по 770
Крейсерская скорость, км/ч380
Максимальная скорость, км/ч445
Практический потолок, м7500
Дальность с макс. запасом топлива, км3000-4500
Вооружение:1 x 20мм пушка, 2 x 12.7мм пулемёта,
1000-5000кг бомб
Поиск ЛА по алфавиту

АвиаТОП Сайт - участник рейтинга Военных сайтов (раздел - авиация) Маленький щёччик =)
Hosted by uCoz